Ирина Муравская - Иллюзион. В погоне за беглецами

Денис не скрывал отвращения. Небрезгливый по натуре некромант без всякого восторга разглядывал доставшуюся ему компанию и мысленно уже каждого пропустил через кухонный комбайн. Гомон, вонь и явное нерабочее состояние кондиционера – вот что их ждало в ближайшие сутки.

Билеты были забронированы прошлой ночью на ближайший рейс. Разумеется, к этому времени ни одного свободного купе не осталось. Пришлось брать плацкарт. Причём места все равно оказались дроблёнными. У Регины с Генри в середине вагона, на боковых полках, а у Дениса с Лукерьей в самом конце, на их счастье не в проходе, а в глубине.

С соседями последним не повезло. В попутчики им досталась дородная женщина с не менее дородным сынком, напоминающим воздушный шарик. Регина без проблем узнала бы эту парочку, отдавившую ей ноги, а вот Лукерья с Денисом пока не успели познакомиться с радушием “яжмамочки”.

Зато сделали это в следующие полтора часа, в течение которых диатезный пацан восьми-девяти лет отроду ни минуты не прекращал что-то жевать. Сначала купленную на перроне вареную кукурузу, зернышки которой лопались под молочными зубами с раздражающим цоканьем. Затем черед настал за полуторалитровой бутылкой газировки, которую малец сосал через трубочку, причмокивая и рыгая. А после, словно желая всех добить, на столик была выложена вонючая жареная рыба и свежие овощи.

Лукерья и Денис к тому времени получили белье и расположились на верхней и нижних полках. Первая особо не парилась и, засунув наушники в уши, отвернулась к стенке. А вот Громов, лежащий на спине и нервно выдыхающий через ноздри, скрипел зубами каждый раз, когда раздавался очередной хруст, означающий что огурцы с успехом утилизируются.

В какой-то момент Денис не выдержал и пацан, подавившись, начал сначала краснеть, а после так же эффектно синеть. Мамаша в ужасе закружилась над сыночком, кудахтая и подрывая всех на ноги истошным криком. Лукерья сердито пихнула ногой верхнюю койку, на которой, подперев голову рукой, наслаждался результатом некромант. Малец мигом перестал задыхаться, с ужасом выплёвывая непереваренный кусок.

Регину и Генри неприятный инцидент не затронул. Они лишь краем уха слышали шум. У них и самих тут раскинулся шумный концерт с тостами. В спутники им попались четверо мужчин, которые едва вокзал скрылся из виду достали из спортивных сумок бутылки с прозрачной горькой. К ней же закуску: сало, колбасную нарезку, хлеб, солёные огурчики и картошку в мундире – традиционное блюдо любого поезда.

Мужички оказались на удивление мирные. Несмотря на то, что всего через пару часов успели накидаться. Наболтавшись друг с другом и достав четвёртую по счёту бутылку, они вспомнили где находятся и, нашарив мутным взором Регину с Генри, разгадывающих купленный в ларьке сборник кроссвордов, пригласили к себе за стол.

Попытки вежливо отказаться были проигнорированы, так что несколько минут спустя Фокс уплетала вежливо, но требовательно подсунутый ей бутерброд с чёрным хлебом, салом и луком. Её почти не донимали разговорами – лишь старательно пытались накормить, а вот Генри заинтересовались. Особенно когда узнали его корни.

После долгих и неоднократных повторений: “ внатуре англичанин, а ну шпрехани чё нить на своём?” , Генри была всунута рюмка водки. Отнекивания не принимались и карались коронным: “ ты чё, нас не уважаешь? ” С учётом того, что ехать им вместе предстояло сутки, магией пользоваться было нельзя, а вежливого отказа "гарные хлопцы" попросту не слышали пришлось сдаться. У бедного Генри чуть глаза на лоб не полезли от русской “живой воды”, но он сумел сдержаться и не закашлять, чем вызывал массовое удовлетворение и могучий хлопок по спине.

Где-то через час Регина отправила изрядно набравшегося, но достойно державшего лицо Генри спать на нижнюю койку. Несколько рюмок для подрастающего организма, привыкшего к редким порциям благородных напитков вроде вина, оказалось предостаточно. Генри вырубился, едва коснулся головой подушки. А вот Фокс пришлось придумывать, чем заняться.

Мужички не сдавали позиций до девяти вечера, пускай и шатко, но настойчиво продолжая сидеть в вертикальном положении. Удивительно, сколько влезало в их дородные тела. Однако градус сделал своё дело. Сначала сдался один, затем второй, а когда на короткой стоянке третий едва не навернулся с платформы пытаясь покурить, стало понятно, что пора сделать перерыв. Проводница приволокла его тушку на место и уложила в койку. Представление закончилось.

От скуки Регина позаимствовала у сидевшей по диагонали девушки интеллигентного вида книгу. Достоевский – то, что нужно для быстрого сна. Правда уснуть как раз и не получалось. Промучившись пару часов, забравшаяся на верхнюю полку Фокс, перестала мусолить знаменитого классика и, свернувшись калачиком, уставилась в окно.

Монотонный перестук колёс, романтика проплывающих однотипных пейзажей, натыканных вдоль рельс деревенских домиков дореволюционного типа, электрических столбов и припозднившихся грибников, провожающих удаляющийся поезд задумчивым взглядом – вот лучшее снотворное. Она и не заметила, как уснула, не обращая внимания ни на тихие переговоры с соседних мест, ни на храп "гарных хлопцев".

Уснула надёжно, несмотря на ранний час, а проснулась ближе к полуночи, когда поезд сильно тряхнуло. Очередная остановка. Неприметная станция непонятно как выросла посреди глуши. Неужели где-то рядом живут люди? Сколько Регина не всматривалась в лунный полумрак, кроме леса ничего не могла разглядеть. Ни жилых домов, ни нормальной дороги.

Вдалеке перрона промелькнуло два силуэта: мужской и женский. Новые пассажиры. Фокс недоверчиво моргнула, готовая поклясться, что в свете бледного одинокого фонаря станции заметила до еканья в сердце знакомую высокую мужскую фигуру в чёрном.

Быть не может! Целых три года прошло, почему именно сейчас? Да и что он мог забыть в такой глуши? Нет. Ерунда. Меньше минуты потребовалось, чтобы Фокс окончательно убедила себя, что это всего лишь плод её ещё пока сонного воображения. Показалось.

Стоянка длилась не больше пяти минут. Укутавшись в тонкий пододеяльник не из-за холода, а скорее желания сохранять четкие границы своего пространства, не выставляя миру выпяченную пятую точку, Фокс умиротворенно наблюдала, как поспешно курил выскочивший на перрон мужичок. Будто приведение, не имеющее телесного тела. Только и видно тлеющую сигарету. В какой-то момент бычок полетел на асфальт, а тень скрылась в вагоне. Немного подумав, составы тронулись, продолжая путешествие.

Мозг, решивший, что уже отдохнул, отказывался расслабляться. Особенно в содружестве с симфонией хорового храпа, окутавшего вагон. Час ночи, два, три – Фокс ворочалась, но найти удобную позу уже не могла. А весь плацкарт тем временем дрых без задних ног, так что включать фонарик и продолжить чтение Достоевского в надежде, что это снова поможет, она не решалась. Регина так и лежала, разглядывая торчащую с соседней полки чью-то босую пятку.