Владимир Косарев - Путь Киартаны

Слёзы потекли из глаз, размывая пыль на щеках старика. Мерион боялся этого момента долгие годы. Когда он окажется бессилен. Он вспомнил самые ужасные утраты его жизни и, осознал, что этот момент настал давным-давно.

– … сегодня мы победили… – продолжал Оксифур, но Мерион уж потерял суть.

– Но какой ценой? – возразил он, заговорив впервые после пробуждения, отчего слова оказались едва слышны на фоне скрипа колёс.

– Тысячи погибли, – согласился Оксифур. – Армии севера и юга разбиты, – он вновь обратил взор к полям. – Это место всегда вдохновляло людей. Паломники прибывали, дабы насладиться цветением Мелании, а теперь все эти поля изуродованы, осквернены кровью, – на его глазах также проступили слёзы.

– Ты видел их? – Мерион хотел убедиться, что всё произошедшее – реальность. – видел Волков?

– Я всегда считал их вымыслом, – высказал его же страхи Оксифур. – Сказками для непокорных детей.

– Шесть лет назад я бился лишь с одним из них, и потерпел поражение, – Мерион видел во взгляде Оксифура только страх. – Я не знал, что есть в мире другие мастера, способные так хорошо обучить магии.

– Мне страшно думать об этом, – признал Оксифур. – Волки так и не сбросили маски, не показали своих лиц…

Мерион насторожился, ожидая продолжения, но Магистр отвернулся к полям.

– Прошу… – взмолился Мерион.

– Теперь я не знаю, кому можно доверять, – произнёс Оксифур, и магу от его слов стало действительно страшно.

– Мы знакомы с тобой сотню лет, с самого детства! – но взгляд Главы Ордена был непреклонен.

Оксифур спрыгнул с повозки, и Мерион не смог последовать за ним, он видел разбитого горем старика, бредущего по скорбному полю, а не могущественного Главу Ордена.

Лагерь стал огромным полевым госпиталем. Повсюду расположили раненых под открытым небом. Но лекари и Сёстры Луны многим были не в силах помочь. От криков и стонов нигде не было спасения, но магов не оставили там, среди искалеченных или доживающих свои последние часы солдат.

Их повезли на холм в основной лагерь, откуда место побоища выглядело ещё ужаснее: бесконечные выжженные пожарами, отравленные серой, кровью и трупами поля. Бассы обосновались в лесах, а с севера всё новые отряды подходили по тракту.

В шатре стояло две кровати, и горела небольшая лампадка под сводом. Игонора осторожно перенесли солдаты, а Мерион смог подняться и пройти несколько шагов сам. Тишина и спокойствие этого места оказали благотворное влияние. Маг слишком долго не отдыхал, и теперь ему хотелось выспаться. Он лег на кровать, закинул руки за голову и удалился в себя. Безмятежность захлестнула. Мерион закрыл глаза и мгновенно уснул, забыв обо всех ужасах.

Но тяжёлые сны не давали покоя. Его сдерживали путы, и хоть он вновь стал молодым – не мог избавиться от них. Это место было совершенно иным, непохожим ни на что. Там он был беспомощен. Люди говорили на незнакомом языке, и он не видел лиц – только силуэты, а затем спокойствие нахлынуло по венам словно яд, тревожный сон растворился в белой дымке, и больше ему ничего не снилось.

Маг проснулся, когда у Игонора из плеча извлекали обломки сосны. Он сжимал в зубах плотно свёрнутое полотенце, но боль оказалась сильней, и глухие крики вырывались на свободу. Сёстры Луны держали его, пока Мьёрн орудовал щипцами, скальпелем и пинцетом, а окровавленные щепки складывал в таз.

Лишь чудом осколки не пробили лёгкое, рана изливалась плотной, смолистой кровью, а Сёстры Луны только успевали менять тампоны. Мьёрн сам взялся зашивать, и всем своим огромным весом навалился на щуплого побледневшего от малокровия старика. Затем рану обильно покрыли смесью целебных трав, а Мьёрн взял свой посох из белого дерева с алыми прожилками, руны вспыхнули нежно-голубым. Мерион ещё никогда не видел его настолько сосредоточенным. Он начал читать заклинание, а тусклый свет рун разгорался всё ярче.

Магия способна спасти жизнь, но многие её использовали лишь для убийства, и только Мьёрн всецело посвятил себя исцелению. Мерион вспомнил об Александре Стирле и войне, в которой потерял так много учеников.

Его одолевали тяжёлые и спутанные мысли о Бассах, Волках и о предателях, которые, могли оказаться очень близко. За всю жизнь он никогда не встречал магов, так искусно обученных не в Ордене. Волки вновь смотрели на него из глубин сознания. Он видел их маски и горящие алым глаза, и ему стало жутко от их взглядов.

Войны с Бассами никогда не были такими кровопролитными и долгими. Лишь однажды они продвинулись на юг достаточно далеко, чтобы Владыки обеспокоились и собрали армию. Тогда северян быстро отбросили обратно за Изилу.

Он считал себя хорошим учителем, но войны доказали, что ему никогда не стать Мастером Азари: его ученики не смогли себя защитить.

Воспоминания нахлынули, на глазах проступили слезы. Маг не хотел бередить старые раны, но война вновь напомнила о былых утратах, о временах, когда мир казался простым и спокойным, и моменте, который всё изменил. Мерион знал то место, теперь забытое в чаще леса. Молнии били в дуб, словно проклятия, снова и снова. Он стоял под дождём один, глядя во тьму, и никто не видел его слёз на ещё бурой спутанной бороде. Он остался один в озлобленном мире.

Она ждала его там, за Пеленой, ждала до сих пор. Он всегда боялся взглянуть ей в глаза, но много раз видел силуэт с рассыпавшимися по плечам волосами. Мерион знал, что она будет ждать его вечно, и однажды ему придётся подойти и встретить её взгляд.

Весь следующий день он провёл в болезненной дремоте. К Игонору часто приходили Сёстры Луны, ему же лишь принесли чашку супа и краюху хлеба. Маги больше не приходили, а солдаты опять сновали вокруг палатки, словно собирались отражать очередную атаку Бассов. Лишь вечером Мериону удалось победить тоску и выйти в лагерь.

Раненых увозили на юг, а оттуда, в свою очередь, приходили повозки полные провизией, оружием и свежими бойцами. Внизу, в долине начали строить заграждения. Бассы закреплялись на склонах холмов и в лесах. Столбы дыма на севере коптили небо, и в воздухе стоял нестерпимый запах гари, а на зубах скрипел пепел.

На полях сжигали тела, ещё сильнее вытаптывая Меланию. Эти белоснежные цветы росли здесь издревле, он любил их за стойкость и белизну, но после все будут видеть в их лунном сиянии лишь скорбь. Маг прошёлся по лагерю в поисках братьев, но не встретил ни одного.

Ранним утром третьего дня Игонора перенесли в повозку. Мериону лично в руки передали оба посоха и отправили вместе с извозчиком и Сестрой Луны. И единственное, что их выделяло: их сопровождал вооруженный конвой.

Они обгоняли повозки с ранеными и группы беженцев, что брели на юг пешком. Многие не желали участвовать в войне. Люди больше не хотели сражаться за север, который так и не стал им родным.