Диана Холмс - Шоколад, Брунгильда и неизбежный апокалипсис

– Меня ты посвятила, – сказал мягко профессор.

– Ну, ты же как бы моя семья, – совсем тихо отозвался женский голос.

Воцарилось молчание, Льюис на миг покрылся краской стыда, так как подслушал он тайные, полные трепета и любви порывы души, которые явно не предназначались для чужих ушей, он уже сделал было шаг от кухни, но услышал донесшийся дрожащий от нервов голос женщины:

– Ох, Пат, этот апокалипсис, это так страшно… все эти неприкаянные люди, которые должны вот-вот исчезнуть с лица земли, для меня они уже призраки… – она всхлипнула. – Мне так страшно! Я даже боюсь задуматься, пойдет ли завтра дождь! Чтобы не дай бог, краем глаза не увидеть тень смерти, покрывающую всю землю.

– Успокойся Катрин. Давай лучше выпьем. Предсказанье вещь не очень-то надежная, тебе ли не знать. Может никакого апокалипсиса и не будет. Ведь не все вирши твоего деда сбылись. Идем к гостям… только подожди, откупорю еще пару бутылочек. Эти революционеры любители выпить.

Льюис поспешил уйти, он направился в комнату, откуда доносился шум вечеринки. Подслушанное удивило его, какие-то пророки, апокалипсис, да разве такое возможно? Конечно же во всякие предсказания Льюис не верил, а потому решил, что может тетка рассказывала свой сон или что-то в таком же роде. Ну разве не глупостью и чушью было то, что апокалипсис совершат какие-то два человека?

Льюис вошел в гостиную, и оторопел. Он увидел, как через зал проплыла сама по себе хрустальная чаша с пуншем и плавно опустилась на стол, а в другом конце зала один мужчина прикурил сигарету от своего пальца. Льюис почувствовал, что наконец-то очутился среди магов, и восторженность тут же заслонила всяческие иные мысли, и в первую очередь о каком-то нелепом апокалипсисе.

Гостиная была тускло освещена одинокой люстрой, где не горели и половина ламп, комната выглядела выцветшей и обшарпанной как и все в квартире профессора. Но Льюис этого не замечал. Он смотрел на гостей, здесь их было человек двадцать, и как ребенок радовался и ждал, что они сейчас еще что-нибудь этакое выкинут магическое.

На появление Льюиса никто и внимания не обратили. Даже его знакомый, Мэйси, пригласивший его сюда, сидел на диване, попивал вино и листал какую-то потрепанную книжку.

Льюис подумал, что еще десять минут назад, стоя за дверью этой квартиры, он боялся, что этот тип наврал ему и про собрание и главное про магию. Так значит все правда, значит и он, Льюис, если верить этому Мэйси, тоже маг?! Хотя Льюис и до него это знал, просто уверенности у него не было. Но как только пришла эта невероятно радостная мысль тут же её затмила другая, печальная: если теперь он маг, то сказать об этом он Брун не сможет, ведь когда он заговорил с ней о странностях в его жизни, она смотрела на него как на сумасшедшего, а значит, она не поймет его и теперь между ними будет пропасть. Но и эта мысль не долго задержалась в его голове, здесь было на что отвлечься.

Льюису хотелось бы сразу пристать ко всем с вопросами, конечно же касательно магии, но пока что он взял бокал вина, растопырил уши и жадно прислушался к тому, что говорят вокруг. А гости брали со столика приготовленные бутербродики и бокалы с вином, слонялись по комнате и тихо говорили кто о работе, кто о жене и прочих скучных общечеловеческих вещах и чудес больше не творили. И если бы не некоторые странности промелькнувшие пару раз, в виде самомешающейся ложки у кого-то в стакане чая или ловко спрыгнувшей книжки с верхней полки прямо желающему ее полистать в руки, можно было бы засомневаться, правда ли здесь собрание магов?

Но тут Льюис заметил, что все начали кучковаться возле полненькой, хмурой девушки в очках и юноши с колючим взглядом черных глаз из-под длинной челки, юноша постоянно, будто от нервного тика, вскидывал голову, откидывая челку с глаз. Девушка раздавала всем листовки, а парень в это время стал говорить:

– Я Колин Донован это Мэри Финч, многие из вас нас знают, и многие знают чем мы занимаемся. Потому мы сегодня здесь собрались. Здесь те кто недоволен, обижен, истерзан и даже те, – он глянул назад, как показалось Льюису, на стоящую у дверей высокую хмурую женщину, – чью жизнь сломали и уничтожили несправедливые законы бюро.

Все закивали.

– Да уж, – тяжело вздохнул Льюис и вспомнил свою несчастную погорелую кондитерскую.

– Но главное, что я хочу, чтобы вы всегда помнили, нельзя сдаваться, – продолжал звонким голосом Колин, будто рассчитывая не на маленькую гостиную, а на огромный зал или того больше площадь. – Какое бы на нас не применяли сильное давление, мы должны сопротивляться и еще сильней сплачиваться.

Все дружно закивали.

– На этой неделе произошел вопиющий случай. То что должно переполнить нашу чашу терпения. Бюро закрыло две магические газеты, закроет последнюю, третью и мы маги останемся совсем без голоса! – Колин демонстративно потряс над головой газетой, а потом швырнул её на диван. – А вы знаете, что случилось с «Маг сегодня» и «Магосфером»?

– Говорили, что у них финансовые проблемы, – сказал дама в шляпке.

– Такие слухи распустило бюро, – сказал Колин. – На самом деле их закрыли из-за того, что двое репортеров из этих газет, Стивенсон и Макфлай сунули свои длинные носы куда не надо, расследовали одно щекотливое дельце, в котором было замешано бюро. Они обнаружили, что бюро продавало за невероятные деньги богачам не магам, магические артефакты.

– И это при том, – воскликнула возмущенно Мэри Финч, прекратив раздавать листовки, – при том что нас за любое, даже микроскопическое, и невольное использование магии среди простых людей, карают огромными штрафами, а иногда и садят в тюрьму!

– А что стало с теми репортерами? – спросил кто-то.

– Их посадили, – ответил Колин, – и суда они не скоро дождутся, тираж изъяли, газеты закрыли.

– Знаете, Колин, – отозвался какой-то полный понурый мужчина, – это же еще исторически так сложилось, что не все равны перед законом, и конечно же все понимают, как несправедливо устроено наше магическое общество. А что до власть имущих, и в нашем мире магии и среди простых людей правят только деньги. И не только мы, но и простые люди, не маги, бояться громких разглагольствований о власти. Все держат язык за зубами.

– Не надо оправдывать бюро тем, что и у простых людей тоже самое, или что до бюро были диктаторы, нам то от этого не легче. Надо бороться за свои права, – бойко и громко стала говорить Мэри Финч. – А для этого мы должны сплотиться против бюро и его диктатуры.

– Если у кого-то есть проблемы, связанные с бюро, – сказал Колин Донован, – я могу вам помочь их решить. Мэри запишет ваши имена и телефоны, – он кивнул на Мэри, – и я по мере сил попытаюсь вам помочь. Я знаю законы бюро, я там к сожалению работал, пока не понял насколько двулично это учреждение.