Диана Холмс - Шоколад, Брунгильда и неизбежный апокалипсис

Внимание всех в комнате было привлечено к провидице. И хозяин поспешил к ней, чтобы успокоить. Льюис тоже двинулся следом. А та еще громче крикнула девушке:

– Нет, не выйдешь, не в этом десятилетии! А вы, – она обратилась снова к доктору, – если уж хотите знать, да, изобретут уж получше вашего рентгена. Белый саркофаг, до самой тонкой вены в мозгу на нем будет видать… – она вдруг тяжело вздохнула и спокойней добавила: – но все это могли бы изобрести, и ты замуж бы вышла за своего простака рыжего соседа, правда это было бы лет через восемь, но… – она вдруг вытаращила в ужасе глаза, глядя куда-то в стену, и с каким-то надрывом стала говорить громко: – но через тринадцать дней воспарит из небытия камень мирозданья. И мир станет таким, каким он был, до уничтожения камня. И наполнится мир тварями диковинными и времена, забытые людьми, вернутся. Вернутся на землю и драконы и эльфы… А все простаки не несущие в себе магию, исчезнут и все деяния их рук сотрутся. И эти стены рассыпятся в прах и ковры ваши исчезнут вмиг.

Она вдруг замолчала и глянула вокруг, на притихших ошалевших людей. Только Мэйси что-то быстро, карандашиком записывал в блокнотике.

– Ну, если и бюро исчезнет, то может все не так уж и плохо будет, – улыбнулся Колин Донован. Но никто казалось его не услышал, даже Мэри, что стояла с ним рядом, прижав к себе остатки листовок, во все глаза глядя на Катрин Орхе.

А та быстрым шагом направилась из комнаты вон, но круглая бархатная сумочка её вдруг зацепилась за ручку двери, прорицательница резко дернула её и шнурок порвался. Мелочь и дамские вещички высыпалась на ковер. Льюис и стоявшие рядом гости принялись поднимать упавшее. Льюис поднял и протянул хозяйке потертую старую пудреницу. Подавая ее Катрин, он нечаянно задел её ледяные пальцы, и та вдруг страшно вскрикнула. Она вытаращила глаза на Льюиса и вдруг крикнула ему зло:

– Ублюдок, подлец! Алчный, жадный… – и вдруг, будто сама от себя не ожидая, с ужасом выкрикнула: – Убийца!

И она побежала вон из квартиры, даже не приняв у других подобранных ими вещиц.

Льюис стоял среди толпы, которая с ужасом и неприязнью глядела на него.

– Она меня с кем-то перепутала, – растерянно пробормотал Льюис. – Я простой кондитер.

– Она провидица, – сказала дама и сквозь зубы произнесла: – может у вас все еще впереди.

Льюис не знал, куда спрятаться от косых взглядов. Люди стали перешептываться, и поначалу он решил, что речь идет о нем, но когда голоса собравшихся стали громче, он понял, что темой для волнения и разговоров был апокалипсис.

– Этого просто не может быть, – сказал кто-то, – и потом, кому вы верите?

– Это же Катрин Орхе, ее прапрадед…

– Вот именно прапра и еще раз пра дед, но она, кто она такая? Чем сама прославилась? Ярмарочная гадалка, что морочит головы молоденьким дурочкам, обещая им богатых женихов.

– И все-таки ей мог передаться дар её деда. Говорят некоторые её предсказания сбываются.

– Ну конечно, а как же тот случай, когда она ходила всюду за одним несчастным и спрашивала его: «Вы еще не умерли?»

Льюис стоял и слушал противоречивые мнения о Катрин Орхе и ее предсказаниях. Лично он предпочитал, чтобы она была шарлатанкой, потому что становиться убийцей ему вовсе не хотелось, как и не хотелось, чтобы настал апокалипсис. Но в сказанном Катрин Орхе его заинтересовало еще кое-что, и Льюис подошел к Джейку Мэйси, что в это время был у столика с бутылками, и спросил его:

– А о каком камне говорила эта пророчица?

– О камне который когда-то якобы существовал на земле, – сказал тот, наливая себе виски. – в легендах, которые ходят среди магов, его называют камень мирозданья. По преданию этот камень несет в себе невероятную, огромную магическую силу, которая способна не только по одному щелчку хозяина уничтожать войско противника, но даже менять время и пространство.

Мэйси отпил глоток из стакана и чуть наклонясь к Льюису, но не очень-то понижая голос, сказал:

– За откровенное интервью наша газета очень хорошо платит.

– Что? – опешил Льюис.

– Откровения убийцы, на это очень падки подписчики.

– Но я не… – возмутился Льюис. Он заметил, что те кто стоял рядом чуть ли не вытаращив глаза слушали их.

– Но может в будущем, когда вы… – и Мэйси провел пальцем себе по горлу.

– Да идите вы, – разозлился Льюис и отошел от него.

Льюис попытался продолжить начатый разговор с хозяином, но тот холодно буркнул что-то и хотел было уже сбежать, но Льюис удержал его, спросив:

– Значит, я так понимаю, вход в ваш дом мне будет теперь закрыт? И все из-за нелепого обзывательства этой… – Льюис удержал грубое слово в адрес прорицательницы, а профессор нахмурился еще больше и сказал:

– Катрин, пророк каких не существует во всем мире, если она вас назвала убийцей, значит так тому и быть.

– Скорей всего она что-то другое имела ввиду, – пытался оправдаться Льюис. Обвинение было какое-то нелепое, его просто оскорбили на пустом месте, а он же и виноват!

– Хотя для меня тут и так все ясно, но так и быть, справедливости ради я узнаю у Катрин, что она имела ввиду, что она такого про вас увидела.

И профессор Хоггарт отошел к другим гостям.

– Я бы и сам хотел знать, что это значит, – буркнул Льюис.

Другие гости нашептавшись по углам, стали расходиться. Льюис утомленный до этого желанным, а сейчас раздражающим его обществом, решил покинуть хозяина и его гостей, не прощаясь, по-английски. Он ступил в темный коридор. Но вдруг входная дверь распахнулась настежь, грохнув о стену, и в квартиру ворвались люди в черных плащах и шляпах котелках.

– Никому ни с места! Бюро! Любое применение магии будет приравниваться к нападению на бюро, – выкрикнул крупный мужчина, широким шагом заходя в зал. А потом гаркнул так, будто его должны были услышать в соседнем доме: – Всем сдать амулеты!

Льюиса, так как он попался им первым в коридоре, тут же прижали к стенке. Ему предложили сдать амулет, когда же он сказал, что такового не имеет, бюровец как-то странно глянул на него и с деланным, напряженным смешком сказал:

– Такой сильный маг что ли?

После сбора магических камней, бюровцы хватали магов и одевали им наручники. Льюису тоже сцепили руки наручниками и на время оставили одного.

– В чем дело? – воскликнул возмущенно профессор. – Что вы делаете? Мы не нарушали закон, у меня просто званный вечер, отмечаем мою новую премию по истории.

– Ну, конечно, – сказал один из бюровцев, – и листовки эти только для красоты? – он схватил со стола несколько листовок и швырнул их обратно на стол. – Все находящиеся в этой квартире, обвиняются в подрывной деятельности против бюро, – рявкнул бюровец.

Сначала Льюис смотрел даже с интересом, воспринимая все так, будто это происходит не с ним. Если бы это была полиция, он бы ощущал все по другому, но во всем что здесь сейчас происходило, было что-то не реальное, а потому будто и происходило понарошку. Казалось он просто смотрит спектакль. Вот кто-то попытался применить заклинание портив бюровца и его тут же обездвиживает контрзаклинанием другой бюровец. Колин исчез в дальнем углу гостиной, как и какой-то бородатый дед, испаряясь прямо на месте. Кто-то бормотал: «Я ничего не знал, так и запишите, пригласили с тайным умыслом растлить мой ум, хотя звали в интеллектуальное общество». А вот толстая женщина упала в обморок прямо на руки бюровца, и тот, не удержав ее, упал вместе с ней на пол. Вот только смеяться кроме Льюиса было некому, все были перепуганы, злы и всех волновало, что будет с ним, какой срок впаяет ему бюро, и потянет ли его кошелек штраф. Все это было странным, непривычным и потому не пугало и не волновало Льюиса. Но такое отстраненное ощущение продолжалось лишь минут пять или десять, пока он смотрел как на других надевают наручники.