Диана Холмс - Шоколад, Брунгильда и неизбежный апокалипсис

– Для сильного мага, это несильно бы и помешало, – ответил начальник.

– Может ты? – обратился начальник к Льюису, так как Льюис стоял ближе всех у решетки.

– Вообще-то этот заключенный меньше всего способен что-то сотворить. Так сказать тролль, то есть полный ноль, – сообщил с готовностью бюровец с бумагами.

Льюиса кинула в жар от этих ехидных насмешливых слов бюровца. Да и все и бюровцы и сокамерники на него опять посмотрели с усмешкой и легким презрением. Льюис глянул на Генри, и подумал, что тот возьмет свои слова обратно, насчет работы у него в клубе. Но лицо Генри осталось непроницаемым.

– А вот этот, – бюровец с бумагами ткнул в сторону Генри, – это у нас Генри Гэндальфини.

– Вижу, вижу. Ему и амулеты не нужны, и решетки не помеха, так? – начальник вплотную подошел к решетке и глянул хмуро на Генри.

– Если у вашего охранника после лишней кружки ноги заплетаются, кто тут виноват? – ухмыльнулся Генри.

Начальник еще немного постоял, поглядел на заключенных и вышел вместе со своим помощником.

Льюис тихо пробормотал, обращаясь к Генри:

– Это и правду ты сделал?

– Ну, – он пожал плечами, а потом с хитрецой добавил: – одно могу сказать, я всегда за любой саботаж, особенно против бюровцев.

Льюис помолчал, а потом спросил, нахмурясь:

– Если передумал брать меня на работу…

– Это ты из-за их показателей? Ерунда. Не бери в голову. Подберешь себе неплохой амулет, подучишься. А вот честных людей не встретишь, уж лучше честный тролль, чем одаренные лжецы.

– И почему это ты решил, что я честный? – спросил Льюис.

– По твоему простецкому лицу, да и Брун с кем попало водиться не будет.

До утра никаких больше происшествий не было, только спать мешали строительные работы, что велись за стеной. Хотя какой мог быть сон на лавке.

13 дней до апокалипсиса

Ранним утром из других камер стали выпускать под залог заключенных, в итоге в камере напротив остался только репортер Джэйк Мэйси, за него залога никто не заплатил, так что суда он должен был ждать здесь. И судя по оговоркам одного бюровца, залог поставили в три раза больше положенного, так как бюро, слишком хорошо было знакомо с творчеством Мэйси, а в нем он слишком часто любил прохаживаться на их счет. А в камере где сидел Льюис, остался еще Генри и двое его людей.

– Почему же так долго, – нервничал Генри, поглядывая в коридор.

Где-то часов в одиннадцать в коридоре раздалось хлопанье крыльев. Влетела огромная белая чайка. Льюис готов был поклясться, что это та самая чайка, которую он видел на против своей кондитерской, когда она заговорила, он понял, что так оно и есть. Чайка приземлившись напротив камеры Льюиса и Генри, крикливо воскликнула:

– Какого черта? Один день ты был на свободе. Может зря я тебя вытаскиваю? Раз тебя сюда так тянет, может тебе тут и поселиться?

– Это чистое недоразумение, – развел руками Генри. – Мы защищались. Нас упекли лишь потому, что бюровцы по ходу разбираться не хотели.

– Как будто у меня нет дел кроме тебя! – рявкнул чайка. Он было развернулся, но Генри быстрей сказал:

– Арчи, и за моего друга внеси залог. Льюис… – он глянул на Льюиса, чтобы он подсказал фамилию.

– Льюис Тэйлор.

Чайка-Арчи крякнул и вылетел вон.

– Вот вредный тип, не был бы лучшим адвокатом в городе, не связывался бы, – пробормотал Генри.

Но не смотря на суровый вид его адвоката, уже через полчаса дверь их темницы отворилась. Выпустили не только Генри, и его двоих людей, но и Льюиса. Пока Генри разбирался с бумагами и что-то подписывал, одни из его друзей, которого Генри называл Стив, обратился к Льюису тихим голосом, чтобы Генри стоявший в паре метрах от них, его не услышал:

– Ты думаешь это он тебе услугу делает, беря к себе на работу? Нет. Никто не хочет к Генри идти, он теперь под прицелом и вместе с ним никто битым быть не хочет. Это мы с Марти как дураки все еще по старой памяти с ним. Теперь у Генри серьезный конкурент и его люди боятся, что он и их раздавит вместе с Генри, что собственно и происходит.

Но Льюиса не напугало это предупреждение. Ему наоборот хотелось работать на Генри. Так как если это не бюро, а Граф сжег его кафе, то находясь на службе у Генри будет шанс расквитаться с этим таинственным квазимодой.

Генри на прощание назвал Льюису адрес своего клуба. Как оказалось Льюис мимо него часто проходил, но не знал, что там находится клуб для магов. С виду это была лавка лудильщика, где запыленная, грязная витрина была заставлена и завешана старыми чайниками и кастрюлями, а на двери всегда висела табличка «закрыто».

Льюис стоял возле двери бюро и размышлял, что ему теперь делать, куда пойти. Он смотрел на высотное здание, что сверкало напротив своими бесчисленными окнами. Время было обеденное и Льюис вдруг с ужасом подумал, что его отец как раз в это время покидает кабинет, и в любой момент может выйти из здания и увидеть здесь его, Льюиса. Но его ждала другая встреча, даже более ошеломительная, чем он мог себе представить.

Он вдруг увидел, что бодрой походкой прямо сюда, к двери магического бюро направляется его старый знакомый, товарищ по университету Борис Леви. Он был хмур, мрачен и явно чем-то озабочен. Он хотел было зайти в бюро, но его взгляд нечаянно упал на стоявшего на лестнице Льюиса. Борис, ошалело выпучив глаза, остановился, да так резко, что шедший позади него сотрудник бюро врезался в его спину.

– Хо-хо, – странно сказал Льюис. – Вот так-так.

Борис подошел к нему и сказал осторожно:

– Что ты здесь делаешь?

– Сидел тут всю ночь за решеткой, – ответил Льюис. А сам подумал: «Сегодня что день откровений? Сначала Брун оказалась магиней, теперь старый университетский приятель».

– Так тебя привезли со вчерашней шумной компанией? Я как раз уходил с работы и видел столпотворение.

– Ты работаешь в бюро? – спросил с удивлением Льюис.

– Да.

– Значит, глупо спрашивать маг ли ты? – вздохнул Льюис.

– Глупо. Как видимо и тебя.

– Ну, как я только что узнал, я обладаю магией всего лишь на ноль целых две десятых.

– Я тебя подозревал, но сомнений было больше, – сказал Борис.

– А ты ловко скрывал, что ты маг, – с обидой сказал Льюис

– Разглашать запрещается, – ответил сухо Борис.

Разговор шел колкий, каждый будто осторожничал и присматривался к другому, и то что они знали друг друга еще с университета ничего не значило, сейчас они вели себя будто незнакомцы.

– А ведь я тебе говорил, что вижу странные вещи, – сказал Льюис.

– Не помню.

– Мы тогда еще напились, на вечеринке в честь окончания первого курса.

– Видимо, я тогда хорошо отмечал. Послушай, а чего ты сбежал с последнего курса, тебе-то оставалось всего ничего доучиться.