Роман Покровский - Алая Завеса. Наследие Меркольта

– Не совсем так. Если бы вы ответили точно так же на экзамене, отметка была бы снижена. Эти частицы называются античастицами Гольдштейна, и, по его же теории, их количество равно количеству частиц Гольдштейна. Мы снова наблюдаем баланс. В свою очередь, способность античастиц управлять частицами называется Проксимой. Если говорить менее научно и опираться на осмысление, то Проксима – это одно из шести чувств, с помощью которого человек взаимодействует с частицами Гольдштейна. Иначе говоря – колдует. Как вы поняли, управлять частицами можно только при помощи античастиц, которые присутствуют почти в каждом человеке с момента его рождения. Говорю «почти», потому что примерно одна сотая процента рождается без античастиц Гольдштейна.

– Думается, непросто им живётся, – посочувствовал Юлиан.

– Наше современное общество устроено так, что в нём одинаково комфортно жить обоим типам людей и никаких предрассудков касательно этого быть не должно.

– Правда, что Адам Шмельтцер пытался истребить всех людей без Проксимы?

– Боюсь, не могу сказать вам этого здесь и сейчас. Кроме того, ни я, ни кто-то другой не знает наверняка, потому что война закончилась шестьдесят пять лет назад.

Юлиан посмотрел в окно. На улице стоял довольно морозный, но солнечный день. Больше всего на свете Юлиану хотелось сейчас покинуть душный кабинет и пойти прогуляться. Неважно – одному или с Пенелопой.

– Набор античастиц в организме человека бывает разным, герр Мерлин, – продолжил мистер Тейлор. – Существует три типа античастиц – белые, серые и чёрные, и, в зависимости от количества их содержания формируются десять классов Проксим. Можете перечислить все их?

Юлиан задумался. Определённо, он знал их всё, но назвать поочерёдно на скорую руку не смог.

– Боюсь, нет, – слукавил он.

– Ничего страшного, я помогу вам. Начнём с простого. Если подавляющее большинство античастиц являются белыми, класс называется «Свет». Если чёрными, то «Тьма», что логично. Если серыми, то «Небо». Как известно каждому школьнику, эти классы являются очень редкими и в сумме составляют примерно процент от общего числа. Досконально неизвестно, в чём проявляется сила их владельцев, лишь строятся предположения. Якобы «Тьма» способна синхронизироваться с тёмной материей, «Свет» является проводником между людьми и некой высшей силой, то бишь Творцом или Богом, а «Небо» способно взаимодействовать с умершими.

– Я заметил, что в естествознании много что «досконально не изучено», – заметил Юлиан.

– Оттого многие и считают мой предмет столь абстрактным. Но он куда глубже при ближайшем рассмотрении. Остальные семь классов, созданные различными комбинациями сих типов частиц, так или иначе куда более распространены. Так называемые стихийные – «Земля», «Вода», «Огонь» и «Воздух», чьи владельцы лучше остальных способны взаимодействовать со своей субстанцией. И немного менее распространённые – «Целители», «Бойцы» и «Прорицатели». Думаю, не стоит объяснять, на что рассчитаны силы их владельцев. Более подробно изучим комбинации классов чуть позже.

– Правда, что Адам Шмельтцер хотел разделять людей на ниши в зависимости от класса их Проксимы?

Мистер Тейлор прервался и многозначительно посмотрел на Юлиана. Если бы не присущая преподавателю аномальная вежливость, он мог бы применить к своему ученику какое-нибудь заклинание в наказание. По крайней мере, глаза Лиама не врали, и Юлиан видел в них лишь осуждение и неудовлетворение.

– Вы наблюдаете это сейчас? – вежливо, но с ноткой фальши в голосе, спросил мистер Тейлор?

– Мы живём в эпоху толерантности и гуманности.

– Как с языка сняли. Да, герр Мерлин, такого нет и не было. Сколь противоречивой личностью не являлся герр Шмельтцер, до такого он не дошёл. Будем же наслаждаться мирным небом над головой, которое он нам подарил.

Лиам Тейлор зачем-то приподнял указательный палец вверх, и Юлиан понял, что это означало предложение перевести разговор на другую тему.

– Вы не будете против, если я продолжу? – попросил разрешения мистер Тейлор.

Конечно, Юлиан не был против. Более того, права быть против он вовсе и не имел, потому расценил просьбу преподавателя как сарказм.

– Как мы знаем, комбинация античастиц не формируется с возрастом. Она неизменна с самого рождения человека. Потому, все разговоры о том, что класс «тьма» приобретается от тяжёлой жизни, полной лишений и злобы, являются бессмысленными. Кстати, я просматривал ваше личное дело, герр Мерлин, и обнаружил одну интересную деталь. У вас не указан класс Проксимы.

Юлиану было не совсем приятно ни слышать это, ни признавать, но он и впрямь не знал, какой класс Проксимы носит. Потому он до сих пор, словно мальчишка, ещё не прошедший тест, фантазировал о том, что в действительности является прорицателем, бойцом, приверженцем неба или даже тёмным.

Но сейчас Юлиан Мерлин не хотел ничего утаивать от мистера Тейлора. Преподаватель вызывал у него настолько серьёзное доверие, что мысли о лжи попросту не приходили в голову.

– Всё правильно, мистер Тейлор, это не ошибка, – сказал он.

– Как же так вышло?

– Мне было двенадцать лет тогда, когда я и мои сверстники проходили инициализацию. Все заходили в тёмную комнату и смотрели в зачарованное зеркало, после чего им объявляли их класс. Большая часть сверстников получила стихийные классы и выходила оттуда недовольной. Кому-то посчастливилось получить классы прорицателей и целителей, и они были чуть счастливей. Ни «неба», ни «тьмы», ни «света» никому не досталось.

Лиам Тейлор смотрел на Юлиана так, будто ему было действительно интересно. Словно вот-вот он услышит такое, что ошарашит его настолько, что едва удержит на стуле. Он опёрся головой на ладонь и спросил:

– Что же досталось вам?

– Ничего, мистер Тейлор. Каждый видел в зеркале свои потайные страхи желания, видел какие-то цвета, фрагменты из прошлого и внутренних монстров. Они словно составляли изнанку души. Я же, взглянув в зеркало, увидел только себя. Я стоял в надежде несколько минут – думал, что так и должно быть, и зеркало открывается не сразу, но ничего не происходило. Тогда люди, проводящие инициализацию, выгнали меня из комнаты и отправились совещаться.

– И каков был вердикт?

– Его не было, – ответил Юлиан. – Точнее говоря, я его так и не услышал. Мистер Тейлор, вы, как профессор естествознания, должны знать, что это значит.

– Я знаю только то, что не бывает людей без класса Проксимы или людей, кто все классы в себе соединяет. Знаю, что зеркало истины ничего не покажет депроксимату, то бишь человеку без Проксимы, но вы, определённо, им не являетесь.

– Никто так и не ответил мне на этот вопрос, – угрюмо проговорил Юлиан.