Роман Покровский - Алая Завеса. Наследие Меркольта

– Вы детектив, а не я. Что на этот счёт говорят ваши учебники?

– Учебники? – усмехнулся Глесон. – Думаешь, у нас есть какие-то учебники?

«Если бы у них были нормальные учебники, они бы не были такими идиотами».

– Я больше не вижу тут никаких подсказок. Мы итак получили больше, чем планировали.

– Я тоже, – кивнул Уэствуд.

Переглянувшись, детектив и подмастерье покинули номер отеля. Скорее всего, уже навсегда, потому что, по словам Уэствуда, департамент сюда больше никого не пустит – ни полицию, ни, тем более, любителей.

– Куда тебя подвезти? – спросил Глесон.

– В больницу, – чуть подумав, ответил Юлиан. – Хочу навестить Йохана.

Уэствуд промолчал, но согласился. Возможно, он понимал, что едва переживший смерть юноша сейчас немного важнее учёбы.

Он открыл дверь своего чёрного «Ауди» и пригласил внутрь Юлиана.

Уэствуд повернул ключ, после чего мотор загудел, а автомобиль отправился прочь от злосчастного отеля.

Дорога до больницы святых Петра и Павла не была долгой, но Юлиану это не помешало вытянуть из имеющегося времени всё возможное.

– И всё же буква «М» не даёт мне покоя, – сказал он.

– Может, за кофе заедем? – предложил Уэствуд.

Юлиан недоверчиво посмотрел на полицейского.

– В больнице есть кофе-машина, – сказал он. – Мистер Глесон, ваша многолетняя практика помнит что-нибудь подобное?

Глесон посмотрел в зеркало заднего вида, перестроился на другую полосу, после чего ответил:

– Фанатиков и сектантов всегда хватало, Юлиан. Но, чтобы в нашем городе… Припоминаю лишь жалкие потуги. Такие глупцы не выдерживали долго.

– А полицейские сводки? Газеты? Хоть что-то подобное вы должны помнить, мистер Глесон.

– Не помню, – решительно отрезал Глесон.

– Вы понимаете, о чём я говорю, но уходите от ответа. Но спрошу в лоб. Оставлял ли Акрур Эодред Молтембер на месте своих преступлений какие-то знаки?

Уэствуду некуда было деваться, потому что ехать им предстояло не менее десяти минут.

– После его преступлений эти самые знаки попросту негде было оставлять. Он взрывал, Юлиан. Просто обожал взрывать, не оставляя камня на камне на местах своего пребывания.

– Выходит, он тут совсем ни при чём?

– Я не знаю. Я никогда не состоял в «Алой Завесе» и в их знания посвящён не был. Может, и было что-то подобное. Может, нет. Увы, у меня под рукой ныне нет ни одного агента «Алой Завесы». Оба мне известных ныне мертвы.

– Отец и Ривальда, – прошептал Юлиан.

– Мёртв и сам виновник того торжества.

– Не совсем.

– Это почти то же самое.

Нельзя быть мёртвым на половину или на треть. Человек либо мёртв, либо жив – третьего не дано. Юлиан своими глазами видел отражение Молтембера – его лик, напоминающий лицо смерти. И, пусть он находился по ту сторону бытия, он определённо не был мёртв. Ни на десятую, ни на сотую долю.

– А про Меркольта вам известно что-нибудь? – спросил Юлиан.

– Меркольт… Спросишь ты тоже иногда. Я искренне извиняюсь перед тобой, но во времена его злодеяний я не жил. Подозревать в чём-то Меркольта есть то же самое, что подозревать Александра Македонского. Или, к примеру, Карла Маркса или Иоганна Моцарта. Или Юлиана Мерлина. Абсурд же?

Всё происходящее в Свайзлаутерне – сплошной абсурд.

– Но Меркольт основал культ Халари, у которого было много последователей, – сказал Юлиан. – Возможно, они есть и сейчас.

– И ты видишь какую-то связь между сектой, убийством мэра и покушением на тебя?

– Выходит, была какая-то секта?

– Может, и была, Юлиан. Когда-то очень давно. Но я ничего – повторяю, ничего о ней не знаю. И, если бы знал, был бы сторонником того, что все тайны, окружающие Меркольта – художественный вымысел. Временами я сомневаюсь, не вымысел ли и сам он.

– Вы слышали о книге Багумила Дебровски «Откровения Меркольта»?

Уэствуд повернул налево.

– Приходилось, – ответил инспектор.

– Весьма странно, потому что Лиам Тейлор говорил мне, что это не очень известная книга.

– Не сказал бы. Видишь ли, этот Тейлор рос тогда, когда эта книга была уже запрещена.

– «Откровения Меркольта» запрещены? Надо же… «Лёгкое чтиво для подростков, написанное второсортным писателем из восточного Союза». С каких пор такие книги запрещают?

– Не читал, поэтому не могу сказать. Возможно, она пропагандировала какие-то нездоровые идеи, поэтому её решено было прикрыть. Вышла она где-то в пятидесятые, на польском языке и в мягкой обложке, и, сам понимаешь, ни у кого интереса не вызвала. Но однажды… Багумил Дебровски был найден мёртвым в своей квартире – без каких-либо следов насилия и симптомов. Просто умер и всё.

– Роковые часы, – прошептал Юлиан, и сам испугался своей же зловещей интонации.

– Очень похоже. Тогда-то всё и началось. Дух Меркольта пришёл за тем, кто его потревожил или оклеветал. Говорили о проклятии. Естественно, всем стало интересно. Книгу перевели на немецкий и английский, и она стала бестселлером. Правда, всего лишь на год. Люди читали её, но никакое меркольтово проклятье не давало о себе знать. После того об «Откровениях» благополучно забыли. В семидесятых же, насколько помню, книгу запретили. Случился очередной кратковременный бум, но он так же бесследно угас.

– И вам было совершенно неинтересно?

– Я похож на того, кто в молодости был бунтарём? – спросил Глесон и повернулся, продемонстрировав Юлиану своё лицо.

Более простодушное лицо было сложно себе представить. Но внешность подчас слишком обманчива, и самые милые с виду люди зачастую оказываются маньяками или злодеями.

– Выходит, в городе эту книгу не найти?

– Зайди в книжный магазин и спроси.

Гарет как раз собирался пройтись по магазинам и библиотекам и поинтересоваться этой книгой. Юлиану очень хотелось видеть реакцию тех, кому Гарет задал бы невинный вопрос «А нет ли у вас Багумила Дебровски?».

– Но вы помните силу Роковых Часов, мистер Глесон, – сказал Юлиан. – И знаете, что это не выдумка. Если Дебровски и впрямь был убит с их помощью, то можно сделать вывод, что он перешёл дорогу кому-то очень могущественному.

– Полсотни лет назад. Ты же представляешь, насколько это было давно?

– И что с того?

– Факты с годами только приукрашиваются. Порой настолько, что от первоначальной правды не остаётся ничего. Бог знает, что о нас скажут век спустя.

– И всё же это очень странно.

– Неприлично странно.

– И запретили её неспроста.

– Неспроста, Юлиан. Мы подъезжаем.

Юлиан увидел знакомую улицу. Ещё немного, и Уэствуд наконец-то сможет вздохнуть полной грудью, потому что избавится от столь надоедливого попутчика.

– Спасибо, мистер Глесон, – сказал Юлиан.

Уэствуд кивнул.

– Будь осторожен, Юлиан, – ответил он. – Знаю, что в сотый раз тебе это говорю, но всё же. Передавай привет своему другу.