Анна Щебуняева - Чаща

– Значит, не судьба. Нож мой, попробуй забери.

Он забрал, а купеческий сын побрел домой в ссадинах и синяках. Только он никому не рассказал о произошедшем, потому что мальчишки не любят рассказывать о своих проигрышах. Лучше получить от крестьянского сына и забыть, чем рассказать всем, и особенно отцу о позорно проигранной драке.

Итак, Иван придумал, что они полезут по скале, с которой сыпались камни, и все полезли по скале.

Потом лез молчаливый Кирилл. Он никогда не спорил и просто делал, что ему говорят. Какие мысли роились в его голове, никто не знал, да никому и не было интересно. Потом двигался Микола, и замыкал банду верхолазов Семен. Семен был довольно неуклюжим мальчишкой, но упорным. Он спотыкался на каждом шагу и часто падал. Но Ивану было плевать на эти его особенности. Он хотел долезть до верха. Даже и сейчас камни сыпались из-под его ног чаще, поэтому он и лез последним, чтобы не убить камнем товарищей.

Солнце припекало, хоть был уже почти вечер. От этого было еще тяжелее ползти вверх. Микола страдал. Семен пыхтел сзади. Этому аду почти подошел конец, Иван взобрался на ровную площадку, забрался и Кирилл. И когда Микола уже готов был вздохнуть с облегчением, Семен заорал. Огромный валун ушел из-под его ноги, он потерял равновесие и уцепился за что было можно, перебирая ногами и создавая еще больший поток камней.

– Лови его! – закричал Иван.

Но Микола не знал, как ловить. Он вообще мало что в жизни знал, а тем более, что делать в таких ситуациях. Поэтому на мгновение он просто застыл на месте, силясь понять, как поступить дальше. Иван сплюнул и полез вниз по скале, но было уже поздно. Семен улетел вниз, по пути хватая камни, которые оставались у него в руках, а он летел дальше.

Тело его нашли. Оно лежало внизу и очень мало напоминало Семена. Пришлось звать взрослых. Они орали на детей. Зачем они туда полезли? Как им пришло это в голову? Про то, что это пришло в голову Ивану, никто не признался, равно как и про то, что Микола не подал руку. Все это осталось между ними, но больше они не были друзьями. И ни с кем Микола больше не был друзьями.

…

– Давай поедем в город.

– Нечего нам там делать, среди всех этих людей.

– Ну пожалуйста! Я хочу поглядеть, как выглядят каменные дороги!

– Нечего на них смотреть. Отвратительные дороги. Земля лучше. На земле растет урожай, а из каменных дорог ничего не растет.

– Я хочу увидеть каменные здания.

– Чем тебе деревянные не по душе?

– Их я уже видела, а каменные – нет.

– Может тебе просто подарить камней? Раз ты хочешь посмотреть все каменное.

– Не надо мне камней… Я хочу тетю увидеть.

– Тетю… Она очень занята. Ей надо обниматься со своими любимыми людишками.

– И еще со мной! Она бы и со мной обнималась.

– Она со всеми готова обниматься, будто никогда не видела зла. Ничего не помнит.

– А разве люди – это плохо?

– Люди разные бывают, но по итогу все сводится к одному.

– К чему?

– К тому, что все катится ко всем чертям.

– А мы куда катимся?

– А мы – куда кривая выведет.

…

Микола шел к полю. День был жаркий, хотя лето еще не вступило в свои права. Был май, но лето забежало проведать людей, показать им, что их ждет – ласковое тепло и изнуряющий жар, яркое радостное солнышко, хватающее тебя за горло в полдень и отпускающее смертельную хватку только к вечеру, зеленая травка, ласкающая глаз, но через сто шагов превращающаяся в заросли, полные змей, разрывающие кожу на ногах. Мир полон разных явлений – плохие они или хорошие, решать только тебе. Бывает, идешь в хорошем настроении, и мир прекрасен. А в другой день идешь злой, как собака. И тот же самый мир кажется тебе совсем другим. Только никогда ты не поймешь, что дело в тебе. Всегда кажется, что это природа, погода, люди портят тебе жизнь, а ты каждый день прежний.

Поле. Крестьяне работали кое-как. Другие вовсе лежали на земле. Кто болтал, кто обмахивался лапухом, кто спал. Глава выехал из деревни на два дня, а с его охранниками всегда можно договориться. Охрана поголовно пьянствовала, но крестьяне ничего такого конечно же не видели. Все на своих местах. Все как надо, шеф.

– Слышь, хватит валяться! – раздалось с одного края поля. Микола затаился за деревом и превратился в слух.

– Отвали, ты сам особо не напрягаешься! – послышалось в ответ.

– Работу все равно надо сделать. Хоть абы как. Иначе что хозяину скажешь? Хочешь десять лет на него батрачить?

– Это ты батрачишь, потому что все, что мог, пропил, и влез в долги так, что просвета вверху не видно. А я за деньги.

– Конечно, ты ничего не пропил. Твой батя все пропил за тебя, а ты сразу с голой жопой родился!

– Харе спорить! – вмешался новый собеседник. – Я еще не отдыхал, а вы оба вперед и с песней.

– Ну Свят!

– Что – Свят?

– Тебе вообще без разницы должно быть. Ты отсюда никогда не освободишься.

– Освободится. Когда-нибудь он договорится до того, что его забьют батогами до смерти, и мы от него избавимся, – рассмеялся один из работяг.

– Я ради вас страдаю, – обиженно произнес Свят. – Вы ничего не делаете, когда попирают ваши базовые права и свободы.

– Попирают что? Свят, ты говоришь все время непонятно, а потом удивляешься, почему никто не на твоей стороне.

Свят всегда говорил непонятно, и все над ним подшучивали, а Микола откровенно не любил, потому как все, что следовало из его речей, это то, что Глава и все, кто с ним рядом, плохие, а такие, как Свят, хорошие. Непонятно только, какие такие. Никто не понимал, понимал только сам Свят, и из-за этого между ним и остальными все росла и росла стена, которую он упорно не замечал.

– Мы на одной стороне – стороне угнетенного класса, – начал Свят свою привычную речь, упорно объясняю свою позицию, будто все вокруг дети. – Глава, церковь и богатые землевладельцы сами ничего не делают, а только присваивают результаты нашего труда. Вы хоть раз видели, как они сами поля вспахивают, картошку сажают, урожай собирают?

– Так они и не должны. Так уж устроено – они командуют, а мы работаем.

– Когда они смотрят! – заржал крестьянин. – А когда как сейчас, мы работаем абы как и тем самым выражаем твой, Свят, протест, максимально эффективными методами.

– Мы могли бы забрать всю землю! – повысил голос Свят. – Она принадлежит нам всем и мы все имеем на нее право. А обзывать нас и бить вообще никто права не имеет, потому что мы люди, мы личности.

– Тебя батька бил?

– Да.

– Имеет он право?

– Нет конечно! Но я тогда был ребенком и не знал этого.

– А кабы и знал, чтоб ты сделал? Кто сильнее, тот и прав.

– Но теперь мы не дети, – возразил Свят. – И мы сильнее, потому что нас много.

– Но у нас нет оружия.

– Чувства собственного достоинства у вас нет! – гаркнул Свят и пошел работать. Не хотелось ему уже отдыхать.