Натали Якобсон - Ангел рассвета

– Я бываю и в других местах…

– Об этом как раз и говорят.

– То есть, меня всюду узнают, – это не было сюрпризом, но все же она надеялась, что иногда в толпе даже ее яркая внешность не так заметна.

– Ну, это ведь могла быть и другая девушка, – пошла на попятную подруга.

Николь сдалась.

– Иногда мне нравится бывать там, где нет готов и где меня никто не знает, – пояснила она.

– Это вовсе не плохо, – Донна снова попыталась коснуться ее. – Просто, зачем всегда быть одной. Однажды мы можем пойти куда-нибудь вместе. Мне тоже надоело сидеть каждый вечер в «Черной Розе», там роскошно, конечно же, но… меня, как и тебя, тянет разнообразие.

Николь быстро взглянула на нее. Рыжие как огонь волосы, стриженные под каре, зеленые кошачьи глаза, сердцевидное личико – Донна была милой, и она так изысканно одевалась в пушистые блейзеры и облегающие бриджи. Маленькая хищная тигрица, которая притворяется скромной домашней кошечкой. Николь отдавала должное ее сложной и притягательной натуре, но встречаться с ней почему-то не хотела. Возможно, такой вот маленький озорной эльф женского пола просто был не в ее вкусе.

– Поговорим об этом позже, – Николь ощутила, как голова у нее снова горит, а в ушах начинает шуметь. Сознание будто воспламенялось, еще чуть-чуть, и она услышит душераздирающие крики и звон мечей заоблачной войны. – Прости, мне нужно идти.

Она вырвала свою руку из цепких пальчиков Донны. Если снова приближается припадок, то нужно срочно найти укрытие или вернуться в библиотеку к Неду. Он поможет. Николь уже чувствовала, как коридор шумит и движется вокруг нее, будто стены оживают и наполняются роями шепчущих существ.

– Подожди, а как же философия? У нас ведь занятие, – голос Донны звучал уже где-то в недосягаемой дали. Такой слабый, он был просто неспособен перекрыть сонм шуршащих крыльев и шепчущих ртов. Загробное эхо. Николь приложила пальцы к вискам. В голове начало гореть сильнее. Казалось, это уже не коридор, а дорога в загробный миг. Так чувствует себя человек, когда он умирает, он слышит голоса мертвых, а также демонов и ангелов, тишина вокруг него наполняется звуками неба и ада, но ведь не небесной же войны.

Николь дошла до угла и прислонилась лбом к стене. Маленький тамбур впереди вел к туалетам. Стоит ли протиснуться по этой тесноте, чтобы спрятаться в сортире, прижаться разгоряченной головой к одному из потрескавшихся зеркал, возле которых девушки обычно красятся или прихорашиваются и терпеливо ждать, пока звуки небесной войны оставят ее мозг, сменившись прежней гармонией земных ощущений. А что если это не пройдет никогда? Что если она будет слышать эти душераздирающие вопли вечно? Тогда ведь она просто сойдет с ума. Если сознание не может очнуться от сверхъестественного плена, в который попало, то случается то же самое, что и с теми, кто околдован феями. В мгновение ока человек погружается в кому, летаргический сон, депрессию или просто сходит с ума. Если она вечно будет видеть перед собой сражающихся ангелов, то просто лишится рассудка. Как же они вопят! Она бы назвала эту войну не небесной, а адской. Крики, звон мечей, царапающиеся когти, летящие пух и перья, отвратительные извивающиеся на кольях тела. Если она не сможет изгнать это все из своего сознания, то не сможет больше воспринимать окружающий мир. Тогда она перестанет быть прежней разумной Николь, она только будет биться в истерике, не слыша обращенные к ней голоса, не видя людей стоящих рядом. Все, что для других является созерцанием жизни, для нее сольется в одну картину зла и поражения.

– За что мне это! – выдохнула она в стену, еще поражаясь тому, что цемент, покрытый краской, не воспламенился от ее дыхания. Казалось, она вложила в этот вздох столько боли, а миру вокруг было все равно. Миру, который она больше не видит и который очевидно уже отторгает ее. В ее сознании его больше нет, осталась только небесная война.

И вдруг в ноздри ей проник аромат лилий.

– Время, время… еще не время, – шептал какой-то голос над ее ухом, знакомый и в то же время неузнаваемый. Чьи-то пальцы нежно отводили локоны от ее уха. Их касание было легким, как паутинка. Казалось, они и не существуют вообще, но их движения так успокаивали.

– Совсем немного времени осталось, ты уже почти, как он…

Был ли это тот же самый голос или уже другой. Николь не могла точно определить, но пьянящий аромат лилий стал сильнее. Постепенно он освежал сознание, вытесняя прочь запах гари и сполохи огня.

– Ты нравишься мне еще больше, чем он, но как же мне уберечь тебя от его прихода…

Теперь голос стал еще нежнее, еще притягательнее. Она перестала видеть перед глазами грязно-оранжевые взрывы огня и его отсветы на искаженных страданием лицах. Ад исчез, но и рая вблизи тоже не было. Она размежила веки и увидела перед собой все тот же пустынный коридор. Никого рядом не было, и успокаивающие пальцы ее больше не касались, но кто-то по-прежнему шептал ей на ухо.

– У тебя золотые ресницы и кожа нежная, как лепесток жасмина. Я знаю, что твоя душа тоже прозрачна, как кристалл. Я знаю, что он не сможет испортить тебя. Ты выберешь нас, а не его.

Николь обернулась. Она все еще нетвердо чувствовала себя на ногах. Помещение перед ней как будто расплывалось, но постепенно картина становилась более четкой. Никто ее не поддерживал, но как-то она все еще держалась на ногах. Она ведь ощущала всего миг назад чье-то прикосновение, чью-то ласку, пусть даже мимолетную и слышала слова. Николь внимательно осмотрелась по сторонам, стараясь сфокусировать взгляд. Ее ресницы дрожали, они действительно были золотистыми и, казалось, что в глаза ей бьет солнце. Все ведь это могло быть частью одной целостной галлюцинации. Если во снах есть зло, то почему бы не явиться и добру? Это еще не будет означать, что сон стал реальностью. Николь нахмурилась. Припадок случился с ней вчера и повторился сегодня. Что если так станет происходить каждый день? Ее не пугало то, что из-за этого она пропустит занятия, она и без причины довольно часто прогуливала. Но ведь если ей начнет становиться плохо постоянно, то она не сможет даже выходить из дома. Такая перспектива совсем не радовала. Одно дело видеть изредка какие-то нереальные миры и совсем другое просидеть взаперти всю жизнь. Ей нравилось развлекаться, нравилось бросать по вечерам в «Черной Розе» всех своих друзей и пускаться в долгие ночные эскапады. Это было ее тайной. Вместе с ночью ее ждали приключения. Двери всех ночных клубов и даже заведений с сомнительной репутацией были настежь распахнуты перед прекрасной золотоволосой девушкой, явившейся из темноты. Николь даже могла бы опасаться, что болезнь в ее крови является наказанием за порок, если бы она не возникла раньше, чем дочь сенатора предалась распутству. Свое имя она скрывала. Никто не знал, за кем тянется шлейф жертв.