Август Северн - Светлый Том

Через полгода знакомства с Екатериной Костылевой, Кирилл Борисович познакомил ее с Евгением Борисовичем, а еще через пол года, Евгений Борисович свел Кирилла Борисовича с финном.

– Да, это была комбинация в твоем стиле, Евгений, – Кирилл Борисович налил в стакан виски, как всегда на два пальца. – Там пошли другие комиссионные за оценку, потом встреча с профессором Глосс и полгода в экспедиции, Центральная Америка, Южная Америка, – выпив залпом виски, Кирилл Борисович оставил стакан, – хорошее кончилось, – пристально посмотрел в пустые глаза призрака Евгения, перевел взгляд, вглядевшись в глаза Женьки.

– Я изменился, после той поездки, а вы, Евгений Борисович этого не заметили. Странная, сказочная Катя, выбрала не меня и не тебя. Она ни чего не скрывала. Я для нее был где-то далеко, даже лежа в одной постели. Ты был слишком напорист, материалистичен. Выбрала она Петрушу. Это, ведь, ему ты заказал самую дорогую картину в его жизни, – обнаженную Катю.

– Мои гонорары взлетели до небес. У меня появилось имя и вес в международном плане оценки исторических реликвий. Екатерина стала генеральным директором нашей сети антикварных магазинов. Вы, Евгений Борисович, пошли в министерство сельского хозяйства.

Кирилл Борисович закрыл глаза, он стал вспоминать Евгения Борисовича в ту последнюю их встречу на приеме в честь назначения Евгения Борисовича губернатором. Их совместный бизнес приносил им обоим солидный пассивный доход. Дом Евгения Борисовича в Подмосковье, его фигуру, позу, взгляд, возле картины обнаженной Кати.

Кирилл Борисович положил левую руку на футляр паркера.

– Это тот самый Parker, – Кирилл Борисович оторвал взгляд от картины и указал рукой на золотой кончик ручки в нагрудном кармане Евгения Борисовича.

– Да, – Евгений Борисович отпустил взгляд на ручку, достал ее из кармана. – Вечное перо, сейчас скорее как талисман. Это именно ей подписан устав нашего ООО. Любовь и желание после созерцания обнаженной Екатерины Костылевой, сменилось Любовью и мечтою воспоминаний об удавшемся прошлом.

– Можно, мне ее в память о нашем прошлом, – Кирилл Борисович, протянул руку.

– Конечно, забирай, – Евгений Борисович вложил в ладонь Кирилла Борисовича золотую ручку, обеими своими руками закрыл ладонь с ручкой в кулак, – это наше вчера, а вот сегодня и завтра у нас с тобой Кирилл Борисович, разные. Развлекайся, а я пойду к гостям, – с этими словами, Евгений Борисович развернулся и пошел к лестнице на первый этаж.

Кирилл Борисович открыл глаза. Третья тень – его память – Евгений Борисович, в тот не уловимый момент, когда он вот – вот начнет разворачиваться и уходить в вечность, унося в себе память о Кирилл Борисовиче – его прошлое.

Взгляд Евгения Борисовича скользнул по начинающему лысеть Кирилл Борисовичу, замер на глазах Екатерины Костилевой, на портрете с натуры, написанным ее будущем мужем Петрушей. Именно за эти глаза он, Евгений Борисович, заплатил Петруше такие деньги, хотя и этот «Мазила» угробил заказ. Вместо обнаженной одалиски Петруша написал восточную принцессу, в газовом лифе и шароварах, с полувуалью на лице, но глаза… В глазах Кати Петруша передал всю страсть на какую способна женщина в отношении любимого мужчины.

Золотой Parker падает вниз с трудом разжатого кулака Кирилла Борисовича. Евгений Борисович заканчивает разговор и идет в сторону лестницы на первый этаж.

Кирилл Борисович отрывает с трудом руку от футляра с золотым Parker-ом, смотрит на одеревеневшую левую руку.

– Евгений Борисович, а вы с возрастом делаете все более сложные комбинации, – Кирилл Борисович поднимает глаза на третью тень. – Что за … – тень Евгения Борисовича, из серебристого блеклого облака, стала обретать более четкие контуры, наливаться темнотой, входить в материальность.

– Стоять, – Кирилл Борисович вспотел моментально. Резким движением колена правой ноги он ударил по потайной кнопке внизу столешницы стола.

Сверху, с потолка ударил яркий свет прожектора, вбивая все тени в пол, плотной волной света отбрасывая их ошметки к стене.

– Здравствуйте, Велислава, – Кирилл Борисович открыл дверь, пропуская Славу в квартиру. – Сегодня мы с вами познакомимся лично. – Кирилл Борисович закрыл дверь, принял у Славы плащ, повешал его на вешалку. – Прошу сюда, – указал правой рукой в сторону кухни.

Слава прошла на кухню, чистую и светлую, в центре стоял плетеный столик из лозы и два плетеных стула. На столике стояли на подносе чайник, две чашки на блюдечках (из прозрачного стекла), в плетеных корзиночках конфеты, печенье и яблоки. Над всем этим господствовала странная люстра. В центре потолка висел белый шар, диаметром сантиметров 25, вокруг этого шара располагалась 8 матовобелых маленьких лампочек.

– Присаживайтесь, – Кирилл Борисович отодвинул стул, чтобы Слава могла сесть спиной к входу на кухню.

– Чай, – Кирилл Борисович налил в чашку чай, на кивок Славы, – у меня только зеленый, а остальное на столе. Олеся познакомила меня с вами заочно. Теперь я хотел бы посмотреть вам в глаза, – Кирилл Борисович внимательно и мягко смотрел в глаза Славе, – вы приняты. Вот так, Славочка, предпочитаете наличными или безнал?

– Наличные, – Слава взяла конфету, развернула, стала есть в прикуску с чаем. Ее внимание периодически переключалось на странную люстру, висящую прямо над головой Кирилла Борисовича.

– Олеся говорила мне, что вы, Слава, имеете большой опыт работы с разными эзотерическими техниками.

– Да.

– Я тоже вижу мир со стороны разных народов и народностей, как историк, – Кирилл Борисович налил чай и откинулся на спинку стула. – Это небольшое отступление. Вернемся к нашим баранам.

– Меня зовут Кирилл Борисович Буйко. Я являюсь, на данный момент доктором исторических наук, экспертом международного класса по оценке исторической стоимости артефактов различных народов и цивилизаций. Прошу не называть меня профессором, так как я ни когда не читал лекций и не занимался преподавательской деятельностью. – Кирилл Борисович с вожделением посмотрел на пустую чашку чая. – Слава, могу я вас так называть, – Слава кивнула, – достаньте, пожалуйста, из серого холодильника бутылку воды для меня. Слава встала, на кухне было два холодильника: белый – узкий двухкамерный и серый – двухдверная громада, просто неокрашенный металл. «Samsung» светилось синим над его дверцами. Слава задумалась, какую створку открыть, широкую или узкую, решила узкую. От верха до низа холодильник был забит стеклянными бутылками зеленого цвета “Perrier”. Слава взяла одну и подала хозяину.

– Спасибо, присаживайтесь, – Кирилл Борисович открыл бутылку, налил в чайную чашку, глотнул. – Да. Это мой коллега из Британского географического общества ведет наш давний спор. Он поставляет мне эту воду, нумерует бутылки, на донышке номер. А я должен указать номера, которые разлиты не из этого источника. За 10 лет я ни разу не проиграл.