Николай Степанов - Курьер

Полпути преодолел без препятствий, а потом меня заметили. Двоих мужичков, пытавшихся затормозить, сбил рукоятью топора. Третьего, с дубиной, угостил лезвием, еще одного перепрыгнул, он кинулся в ноги. За спиной нарастал топот ног. Оглянулся. Лучше бы этого не делал. Озверевшая толпа накатывалась грозной лавиной.

«Осталось совсем чуть-чуть! – подбадривал Щапрун. – Нам бы только до храмового треугольника добраться!

И тут впереди появилась опрятно одетая девушка. Совсем юная. Стояла, расставив руки, и уступать дорогу не собиралась. Попытался сменить курс, она сдвинулась в ту же сторону.

«Вали ее, демона тебе в дышло!» – взорвалось в мозгу.

«Но ведь она…»

Потом я даже не понял, что произошло. Руки и ноги перестали слушаться. Взмах топором – и девица лишилась головы, тут же преобразившись в грязного оборванца.

«Говорил же, вали. А теперь поднажми чуток, выбился я из сил твоим телом управлять».

Улица врезалась в широкий проспект, вдоль которого, свернув налево, я пробежал несколько саженей и остановился. Преследователи тоже выскочили на широкую дорогу, но гонку прекратили. На них со всех сторон посыпались издевки.

– Упустили птичку, немощные?! На собственной улице упустили!

– Так вам и надо, бездари полоумные!

– Теперь приз достанется другим.

– Молодец, парнишка!

Два головореза подошли и пожали руку, один похлопал по плечу. Хорошо, никто обниматься не кинулся.

«Щапрун, почему тут меня никто прикончить не пытается? Сезон охоты закончился?»

«И не надейся. Мы проскочили самый короткий участок: от центра до храмового треугольника».

«Что за?..»

«В Оборотграде три храма: Гороледе, его жене и тестю. Здания храмов соединены широкими улицами. Здесь, как и на центральной площади, днем непотребства не позволены».

«И много у вас еще подобных мест имеется?»

«Не совсем таковые, но есть. Через десяток кварталов, если повезет, выползем на торговый периметр. Он огибает срединный город по квадрату».

«И чем полезен?»

«Там в светлое время суток запрещено кровь пускать и нападать с оружием друг на дружку. Правда, могут подсыпать снотворного в чай или колдовством сморить. Потом утащить прочь и прикончить на любой другой улочке. Так что долго я бы там не задерживался».

«Хорошее место. А где еще можно дух перевести?»

«На пятьсот саженей от городских ворот внутрь Оборотграда пролегает Скверное кольцо».

«Улица?»

«Нет, полоса из скверов. Там у нас чародеи гнездятся, демона им в дышло. Сами они чужаков не убивают, но могут словить на продажу или для своих опытов, ежели близко к их жилищу подойдешь».

«Выберусь отсюда живым, найду укромное местечко и затаюсь там, как мышка. Хватит с меня! Думал, стану курьером – начнется спокойная жизнь. А тут… Казалось бы, от войны убежал, осталось только небольшую посылочку доставить, а по пути так нагрузили – смерть на пятки наступает почище, чем на передовой. Может, и у нее ко мне поручение? Неужели на том свете курьеров не хватает?»

«Эй, Сарин, ты где? Я тебя не чувствую. Не умер там?» – Голос был едва различим, но он заставил вынырнуть из глубоких раздумий.

«Да куда я денусь! Говори, в какую сторону идти, а заодно расскажи, о каком призе они тут упоминали».

«Чародея они хотят заполучить, чтобы банду усилить. Одного ты сегодня обезглавил».

«Не я, а ты. За что спасибо огромное, но больше так не делай. Это мое тело, и никому не позволено его захватывать. Понятно?»

«Куда уж понятнее. Вот только ежели бы не я, твое драгоценное тело лежало бы сейчас на улице Битых харь. Никому не нужное».

«Еще раз спасибо».

«Думаешь, мне легко вот так, без спроса, твоими руками двигать? – продолжал возмущаться Щапрун. – За три удара сердца чуть второй раз концы не отдал».

«Погоди, ты говоришь, без разрешения, а если…»

«Дозволенное управление телом сил почти не забирает», – начал успокаиваться дух.

«А я?»

«Испугался, разорви тебя демоны? И зря. Живая душа завсегда сильнее духа умершего. Прикажешь – и ты снова хозяин своим костям и мясу».

«А откуда Серхер волшебников берет?» – захотелось сменить тему.

«А я почем знаю? Говорят, укажет, гад, на кого-то из убивцев чужака, заведет счастливчика в храм Гороледы, вот и колдун готов. Слабый, конечно, но у других и такого нет».

«Неужели так можно?»

«Выходит, да. Но нам нынче не о том думать надо. Топаем в храм Селедины».

«А это кто?»

«Жена Гороледы. Мы, воры Оборотграда, поклоняемся именно ей».

«Помогает?»

«Еще как!»

Храм Селедины размерами уступал святилищу, посвященному горному богу, зато выглядел гораздо изящнее. Здание в основании имело форму половины круга. Поднимаясь ввысь, оно выгибалось саблей и худело, под самой крышей сузившись вдвое.

«Сюда тоже не пускают чужаков?» – спросил я, заметив стражников перед входом.

«Будешь ломиться через парадные двери – пожалеешь».

«Ну и для чего мы здесь?»

«Пути к богам, парень, редко усыпаны цветами. Но всегда имеются другие дорожки. По канату ходить можешь?»

«Нет».

Только сейчас я заметил неподалеку от храма высокий столб. Примерно с такого же в Аралаксе пришлось снимать Линель. Канат соединял столб с окном, образуя на высоте четырех саженей подвесную дорожку к святилищу. Упадешь с нее – считай, калека.

«Да хоть бы и умел… На полпути веревочка начинает раскачиваться», – подтвердил мои опасения вор.

«Тогда зачем?» – снова спросил я.

«Развлечения у нас такие. Народу видишь сколько набежало? И всем хочется поглазеть, как ты сложишь головушку. Ладно, топаем к подземному лабиринту. У тебя никогда не было желания стать послушником?»

Нас сопровождала целая толпа зевак. Наверное, ждали, когда я покину запретную зону. Неужели им тут больше нечем заняться?

«Лучше уж послушником, чем смерть».

Сразу за храмом располагалось пирамидальное сооружение высотой в два человеческих роста, не имевшее одной стены. На ее месте начинался спуск под землю.

– Эй, парнишка, ты куда?! – донесся обиженный возглас из толпы. – Оттуда еще никто живым не выходил.

– А вам какое дело?! – огрызнулся в ответ, хотя внутри все похолодело.

– Лучше умереть на солнце с пользой для общества, чем подохнуть в подземелье.

«Щапрун, ты куда меня ведешь?» Я перестал обращать внимание на недовольные крики горожан.

«Не бойся, мальцом я сам копал этот лабиринт. И выход из него знаю. Правда, не в храм, но нам же главное – от соглядатаев оторваться».

Внизу было темно, сыро и пахло плесенью. Да, он предупреждал, что путь не цветами выложен. Мрак становился все непрогляднее, а потом вдруг резкая вспышка буквально ударила по глазам. Прямо перед носом загорелся висевший на стенке факел.