Алексей Олейников - Тени Авалона

– Теперь нас не услышат. Как твое имя? – Альберт разглядывал его с отстраненным любопытством, как разглядывают инструмент в магазине, прикидывая – пригодится или нет, взять или оставить?

– Бернар.

– В чем цель Темного искусства, брат Бернар?

Посланец замешкался, тени на стенах шевелились как живые. Это сбивало с толку.

– Вас так плохо учили? Во власти, которую человек утверждает над бессмысленной природой, – продолжил Альберт Фреймус. – В этом мире нет ничего выше человека, и все должно покориться ему. Тысячи лет мы шли к этому и в последние двести лет добились выдающихся успехов, но Магус по-прежнему мешает.

– Мастер, но разве сейчас время рассуждать о подобных материях? – неуверенно спросил Бернар. – Эти циркачи смеют судить вас, и Ложа встревожена. К тому же ваши планы…

Колдун скривил тонкие губы:

– Встревожена? Трогательно. Надеюсь, что пока меня нет, никто из собратьев не пытается прибрать к рукам мои разработки?

– Мастер, как вы могли подумать…

– Я бы поступил именно так, – невозмутимо сказал колдун. – Жадность и желание обладать – наши инстинкты. Ложа может не волноваться, я не задержусь здесь.

– Но их обвинения…

– У меня есть рычаги воздействия на Высокий Суд Магуса, – успокоил эмиссара Альберт. – Что с поставками, которые я запросил?

– Вы заказали очень редкие и дорогостоящие компоненты, боюсь, мы не все сумеем доставить в срок.

– Это неприемлемо! – тихо сказал Фреймус, но Бернара ощутимо качнуло назад. – Вы получили стопроцентную предоплату, все следует доставить в Венсброу четко по графику. Работа над «Чертогом» не должна прекращаться.

Пламя качнулось, зеленоватые тени потянулись к горлу, эмиссар попятился.

– Я понял, господин, – в голосе Бернара звучал страх. Он видел много мастеров Темной ложи, но никого, подобного Фреймусу, еще не встречал. Старые мастера, конечно, ворчали, что молодой глава Ковена Западной Англии все больше входит в силу и все больше себе позволяет, но продолжали выполнять его хорошо оплачиваемые просьбы, все чаще походившие на приказы.

Бернар разом припомнил все слухи о Фреймусе – о его удивительных успехах в алхимии и трансмутациях, и редких способностях, которые развивал английский темник, и о главном предмете зависти всех колдунов – его таинственной связи с созданиями Той стороны. Вся колдовская Европа и Азия исходили пеной и сгорали от любопытства – как же он сумел вызвать демониев и создать одержимых?

Иные горячие головы договаривались уж и до того, что следует силой заставить Фреймуса поделиться своими секретами – во благо всего колдовского мира, разумеется. Но благоразумные мастера Темной ложи держали этих буянов под контролем: пусть лучше Фреймус ведет свои исследования под присмотром, чем они расползутся и станут достоянием всех.

Знания – это власть, а власть должна принадлежать немногим. Пусть Фреймус думает, что все карты у него, в нужный момент Ложа придет и возьмет что причитается.

– О ваших поисковых запросах. Результат, к сожалению, отрицательный. Клаус Хампельман не обнаружен. Девочка тоже…

– Жаль. Клаус был чрезвычайно полезен, – сказал темник. – Его заместитель годится только на то, чтобы сигары скручивать. Что до девочки, то она на Авалоне. Ею я займусь лично.

– Она действительно так важна?

– Я займусь ею лично, – повторил темник, явно не одобряя излишнего любопытства посланника. – Что по проекту «Карпаты»?

– Многие знатные роды выказали готовность прислать своих детей для обучения в вашем летнем лагере. Но, признаться, мало кто понимает, зачем вам возиться с юнцами.

– Вам и не надо понимать, – заметил Альберт. – Просто подготовьте все необходимое для запуска проекта. Начнем на зимних каникулах. Считайте, что я бескорыстно выполняю социальную миссию, осознавая свою ответственность перед нашим сообществом.

На лице эмиссара отразилось глубочайшее сомнение.

– Это воспитание элит, брат Бернар, – счел нужным пояснить Альберт. – Наши старые школы давно выродились в ученые секты, где старые профессора-маразматики, забывшие даже основы Темного искусства, погребают жажду юности в залежах мертвой латыни. Где вы учились?

– В Праге.

– Бьюсь об заклад, там все та же лаборатория, что и во времена Бецалеля [53]?

Бернар хмыкнул.

– Те, кто повелевает умами молодых, держат в руках будущее, – продолжил темник. – Никто даже не представляет, как далеко я продвинулся в Темном искусстве. Нам нужен новый подход к обучению, свежий взгляд на самих себя.

– Мастер, вы создаете будущее для себя?

– Я создаю будущее для всего этого мира, Бернар. Запомни это. Ради меньшего и не стоит ничего затевать. Пойдешь за мной – и будешь велик, встанешь на пути – и исчезнешь. Теперь ты можешь идти, передай мои слова Ложе.

Посланец поклонился, на миг коснулся стола, положил на него нечто невесомое. Вышел.

Свеча вспыхнула, возвращаясь к обычному свету, и на столе блеснул тончайший, как мысль, прозрачный стеклянный клинок.

Дверь захлопнулась. В подземелье вернулась на мягких лапах тьма, обернулась вокруг колдуна, выдохнула жарко в ухо.

Темник протянул руку, клинок блеснул. Тяжелые капли крови падали из сжатого кулака на стол, но не достигали его, истаивали в воздухе, испарялись черным туманом в густеющих тенях. Тени ели у него с руки, ластились к пальцам, возились клубком, как слепые котята.

А потом одна из теней легла на стену, встала под потолок. Черен был ее лик, гневны белые глаза.

– Она здесь, господин Хозяин Охоты, – сказал колдун. – И она, без сомнений, Видящая, раз добралась на острова Вечной Молодости без Лоцмана.

…И они пошли в тоннеле застывшего воздуха: солнце перебегало дорогу, море плясало, волны стелились под ноги. Раз – и пролетели мимо острова, один за другим, маленькие и большие, скалистые и пологие, а после навстречу выплыл остров с отвесными обрывами, обсаженный со всех сторон скалами, точно садом каменных кипарисов, лабиринтом, где волны и ветер играют в прятки. Они пронеслись сквозь него как игла сквозь ткань, одним взмахом, как всаживает ее опытный портной, и вот уже лестница из темно-серого гранита выкатывает им под ноги широкий язык. А наверху над белыми стенами горят красным огнем медные крыши цитадели.

Дженни поморщилась. Привычно пахло морем и солью, но меж этими двумя запахами вплетался еще один, острый, резкий, непонятный.

Она покосилась на Тадеуша. Волк внутри его взъерошил шерсть и поднял верхнюю губу, зверодушец был напряжен и собран, будто готовился к схватке.

Они медленно пошли вверх.

– Что с тобой?

– Чайки, – шепнул юноша. – Здесь нет чаек.

– И что?

– На Авалоне чайки живут везде. А тут их нет.