Алексей Олейников - Тени Авалона

Его можно было пить бесконечно, но она оторвалась, отступила на шаг, не разрывая связи рук.

Глаза у Арвета были большие, яркие и совершенно ненормальные.

Он хотел сказать что-то, Дженни махнула рукой – не надо, повернулась…

– Зал Суда, – растерялась она. – А где дуб?

Неведомым образом они оказались на краю леса. Дальше – холмы, а на холмах башни и белокаменные дворцы, созданные из сгустившегося тумана.

Дженни рассмеялась и пошла вперед, ведя Арвета.

Как же ей хотелось жить!

Белая лестница водопадом текла до подножия холма, и в ней было, наверное, с полтысячи ступенек, но они одолели их шутя, словно их забросил вверх прибой своей великаньей ладонью. Ра-а-аз – и они наверху! Дженни колотит пятками в закрытые ворота, а Арвет уговаривает ее не шуметь, иначе их посадят на скамью подсудимых рядом с Марко. А самому ему смешно и щекотно, оттого что солнце просвечивает Дженни насквозь и она сама, как кусочек живого янтаря, который никогда не хочется отпускать.

Два – и откуда-то выныривают Талосовы служители в алом, бледные огневолосые туата, но Арвет хватает Дженни в охапку, и они бегут, бегут по пустынному лабиринту меж белых стен, а над ними все выше нависает стеклянная гора, а позади огнями горит и не отстает погоня.

Может быть, туата ничего и не сделают им, но Арвету не хочется проверять.

Он подгоняет Дженни как строптивую козочку, а она все норовит развернуться и ка-а-ак врезать этим настырным фейри, которые мешают им гулять, но саам ведет ее в глубину дворцового комплекса, пока они не пересекают некую черту, после которой Арвет прекращает чувствовать погоню.

Туата отказались от преследования.

Арвет уронил руки, тяжело дышал. Дженни, сгибаясь от хохота, сползла по стене.

– Ты… – возмутился Арвет. – Ах ты мелкая…

Палка чаклингов поехала по стене вслед за Дженни, загремела на камнях. Арвета минуты на две выбило из реальности. Он отвернулся и закашлялся, пытаясь подавить смех, но едва поднимал глаза и видел красную и взъерошенную Дженни, как снова срывался в хохот.

– Ты вообще понимаешь… – сделал он еще одну попытку.

– А что вы тут делаете? – точно воспроизвела изумленную интонацию стражника девушка. Арвет хрюкнул и отвернулся.

– Ох… – вытер он глаза. – Я не доживу до шестнадцати. Ты меня угробишь.

Дженни ткнула его палкой в бок:

– Даже и не думай. Я тебе не прощу. Нет, это ты меня похоронишь и будешь плакать на могиле. Горько, понял?

– Идет, – легко согласился Арвет. – Но только после того, как твоя праправнучка родит внука.

– Да я мхом покроюсь ждать столько! – возмутилась Дженни.

– Ты куда-то торопишься?

Дженни закусила губу, словно ее что-то укололо. Улыбка у нее вышла болезненная.

– Вот еще…

Арвет что-то почувствовал, взял за руку:

– Перестань.

– И не подумаю, – она сердито посмотрела на него, но руку не убрала. – Так, накатило.

– Вот пусть и откатывает, – строго сказал Арвет. – Есть идеи, как нам вернуться к лодке?

– Это же остров. Иди куда-нибудь и обязательно найдешь берег. А где берег, там и лодки.

– Мудрость веков сверкает в твоих фразах. Факт.

– Записывай, а то неучем помрешь.

– Так пошли, чего тянуть, – Арвет неуверенно огляделся. – Только где мы?

Широкая площадь, вымощенная белой плиткой. Все здания остались позади, а впереди – хрустальная гора, обнесенная стеной.

В стене – широкий проход, закрытый белыми воротами. Над вратами герб.

– Это знак Короля, – сказала Дженни. – Давай заглянем и туда, раз уж…

Солнце сияло на хрустальных гранях, слепило Арвета.

Он облизнул губы.

Идти не хотелось.

– Площадь была залита светом, а куда больший свет еще совсем недавно переполнял его, но сейчас даже это острое чувство счастья – острее какого он не испытывал никогда, – даже оно померкло и отошло на задний план.

Ему. Не надо. Туда.

Это было так же ясно, как то, что для дыхания нужен воздух, люди ходят на двух ногах, а подброшенные предметы падают на землю. Закон природы. Ему туда не надо.

– Давай в обход, – сказал он. – Не хочу.

– Ты чего, это же король Артур! – Дженни потащила его за собой, но едва Арвет сделал шаг, как его накрыл дикий, непредставимый ужас, от которого подкашивались колени. Здесь, на пустой площади, залитой солнцем, в двух шагах от его недавнего счастья, творилось что-то запредельное.

Он вырвал ладонь, прижал ее к сердцу, отшатнулся как раненый.

Он не мог ничего ей сказать, не мог ее обидеть, но и шагу ступить больше не мог.

За этими воротами начиналось что-то худшее, чем смерть.

– Ты что? – Дженни заглядывала в его лицо, глаза ее бегали туда-сюда, тревожно, как вспугнутые птички. – Арви?!

Он осел на теплый камень, его колотило. Смутные образы вставали перед глазами – лица, которых он никогда не видел, битвы, где он не бывал, в уши толкались слова, которых он никогда не говорил. Арвет был как спичечный коробок, куда пытался уместиться весь мир.

Арвет умирал.

– Что вы делаете, дети?

Дженни обернулась. Возле них стоял человек.

Нет. Это был не человек. Это был мастер Теодорус Додекайнт, в фиолетовой тунике и широком плаще с капюшоном.

«Цвет Короля», – растерянно подумала Дженни, но пролепетала только:

– Мастер Теодорус, помогите. Арвету плохо…

Теодорус взглянул на Арвета, на миг лицо его стало белым, белее света солнца на хрустале, он ударил посохом о камни, и Арвета с Дженни швырнуло сквозь радужную мглу.

… – Моя терраса – не грузовой терминал для детей в беспамятстве. Ты бы мог перенести их в покои Марко.

«Это Юки…»

– Моя госпожа, думать было некогда. Я нашел их на Тронной площади. Еще немного…

«А это Теодорус…»

– Эти дети себя погубят! Зачем она взяла с собой Арвета?

– Зачем же вы это допустили? Вы понимаете, что происходит? Вы понимаете, кто этот мальчик?

– Нет. И никто не понимает, Теодорус. И ты будешь молчать об этом, потому что каждое твое слово меняет вероятности, даже этот разговор перекраивает их. Если мы тронем нити его судьбы, поднимется буря, которая сметет Авалон.

«О чем они? Об Арвете? Он же просто глупый саам… Что с ним не так?!»

Дженни выбиралась из сна, как карабкалась по стене скалодрома, – все выше и выше, вот-вот и наверху…

– Поэтому вы не вмешиваетесь? Боитесь?

– Не боюсь. Верю.

Служитель в чем-то фиолетовом что-то говорил. Дженни от волнения не разбирала его слов, и что на нем надето – туника, плащ, сапоги с загнутыми концами или какая-нибудь гонобея, – ей было все равно, по моде какого века он одевался.

Единственное, что волновало – это Марко перед высокой судейской кафедрой, на скамье, огороженной светящейся синей пылью. Она уже видела такую пыль. По краям его охраняли туата из личной гвардии Талоса, сегодня они были в алых туниках с медной искрой.