Михаил Катюричев - Эквилибрист. Путь долга [litres]

– Нет, что ты. Аримами управляет совет старейшин. А вот все военные вопросы решает дроттин, то есть военный вождь. И когда оказалось, что оспорить право дроттина можно в поединке… я не удержался. Так что управлять-то я племенем не управляю, но вот с кем и когда аримы воюют, решаю я. Почему, думаешь, горцы в том походе ударили по Мэлгу, а не по Ривертэйну? Аримы, кстати, тогда неплохо обогатились за счет обескровленных соседей, так что и им от подобного «вождя» есть польза.

– И все равно я бы не стал рисковать, доставляя детей через земли, где бесчинствуют варвары.

– Хорошо, подождем. Хольды аримов не идиоты и понимают, что все нужно сделать быстро. Еще что-то?

– Пленные, ваша светлость.

Сеньор Луиджи? Ах да, это же его земляки.

– Вон те, что ли? И что с ними?

На крышу Бриджит как раз вышла группа молодых людей в разноцветных дублетах, но без оружия.

– Они отказываются признавать себя пленными, пока не встретятся с вами лично, и уже совершили одну попытку побега.

– А что они вообще делают в башне, Годвер?

– Подвалы забиты простыми солдатами, – правильно понял вопрос комендант. – А без вашего разрешения…

– Солдат – на рудник и на рынок. Благородных казнить. А то нашли, понимаешь, развлечение – людей моих резать.

– Сеньор, но ведь так нельзя, видят боги! Эти господа готовы признать себя пленниками и внести выкуп! – Сеньор тай-Марино делает все, чтобы разрушить мою внутреннюю тишину и гармонию. – Я пообщался с ними (инкогнито, разумеется), среди них есть весьма состоятельные господа.

– Простите, я знаю вашу позицию по этому вопросу, но, как ваш советник, вынужден поддержать сеньора тай-Марино. Храм Райторна обходится нам весьма недешево, и дополнительные средства будут весьма кстати. Господа, нападение на моих людей – это не шалость, за которую можно заплатить штраф! – разворачиваюсь к советчикам. – И я желаю, чтобы благородные дарсийские бездельники усвоили это как можно лучше!

– Сеньор, я умоляю вас во имя Кайтаны, пощадите их! – Седой фехтовальщик даже опускается на колени, скривившись от боли. – Это… Это личное.

– Ух ты! Неужели еще один бастард?! – Сэм, до этого делающий вид, что просто проверяет посты, не удержался. – А ты ходок! Который? – Парень по пояс высунулся за парапет, разглядывая площадку. – Это вон тот, в черно-оранжевом? Клянусь всеми ликами Райторна, он действительно на тебя похож! Это не тот ли, кто тебя подрезал? – Сэм подозрительно покосился на поднимающегося рыцаря.

– Исчезни, балабол! – Годвер могучим рывком отбросил насмешника к самому люку, куда тот и нырнул, спасаясь от гнева начальства.

– Это и правда ваш сын? – участливо поинтересовался комендант у поднявшегося фехтовальщика.

– Да, но это не так важно. – Сэр Луиджи понизил голос. – Важнее, кто его мать.

– Ее ве…

Тай-Марино спешно кивнул, не давая мне продолжить.

– Оригинально-с. – Я задумался. – А ведь это замечательная возможность вернуться героем, а, сеньор? Отец спасает блудного сына и возвращает чадо рыдающей матери… попутно еще и вызволяет из лап темного мага молодых наследников…

– Я прошу вас отказаться от этой идеи, сеньор, – после продолжительного молчания покачал головой рыцарь. – Лучше мне остаться здесь. К тому же представитель короны уже второй день ожидает вашей аудиенции, чтобы обсудить условия выкупа.

– А разве этим не семьи пленников должны заниматься? – Как-то я не вникал в тонкости этого процесса.

– В итоге заплатят, конечно, они. Но переговоры должны вестись от имени королевы, как верховного сюзерена.

– Видят боги, только ради вас, сеньор, я встречусь с этим представителем королевы.

Резьба трона впивается в спину. Через пару минут я перестану это замечать, а пока остается только возблагодарить собственное упрямство, не позволившее мастеру сделать резным еще и сиденье. Чтобы успокоиться, погладил теплое дерево подлокотников, выполненных в виде волчьих фигур. Живая волчица, лежащая у ног, чуть приподняла голову, почувствовав мое раздражение. Взгляд цепляется за потертости на полу. Малый трон с фигурами демонов-хранителей я разнес в щепки во время одной из вспышек ярости. Смутно помню, потому что пьян тогда был, как скотина. К чертям, больше здесь ничего стоять не будет! «При моей жизни», – поправился я мысленно. У сына может быть свое мнение по этому поводу. И пусть ему повезет в семейной жизни больше, чем мне.

Отвлекшись на не слишком-то веселые мысли, я пропустил речь Йохана и послов заметил, только когда те остановились перед троном. Главный, видимо, этот, весь в золоте. Гордая осанка, надменный взгляд, украшений столько, что удивляешься, как он еще ходит. Даже сапоги покрыты золотыми чешуйками.

– Я, маркиз тай-Сильво, граф Эренга и Рэма, барон Стербринга, от имени Бригитты, королевы дарсийской, требую, чтобы захваченные в плен подданные ее были немедленно освобождены! В противном случае вся мощь ее армии обрушится на вас и не будет вам спасения!

А тон-то какой! Слушать этого спесивого кретина и так-то было не слишком приятно, а уж когда до меня смысл сказанного дошел… Ярость выплеснулась наружу еще до того, как я успел хоть что-то осознать. Когда мир снова обрел краски, по залу валялись лишь куски тел да какой-то толстяк возился у моих ног, запутавшись в роскошных драпировках и явно уже ничего не соображая от страха. Впрочем, даже мои гвардейцы вжались в стены, стараясь дышать через раз, чтобы не привлекать лишнего внимания. Только мысль еще мелькнула об испорченном паркете, а мертвая плоть уже начала таять дымом. Сила хаоса исполнила желание господина. Едва я перевел взгляд на толстяка, как к нему потянулись дымные плети, пришлось одернуть. Кажется, это последний из послов, его нужно оставить в живых. Да и парень, если приглядеться, еще очень молод. Нужно бы что-то сказать, но я боюсь дать волю чувствам, даже малейший выброс гнева может привести к непредсказуемым последствиям. Отработанные навыки менталиста уже взяли сознание под контроль, но все еще крайне нестабильно. Разворачиваюсь на каблуках и молча покидаю зал, стараясь не нарушить это состояние внутренней пустоты и спокойствия.

Темнота, тишина и багровые отблески луны на низких тучах. Сколько я уже так сижу – тайс, два? Запершись в тиши кабинета, я все еще ощущаю на губах привкус страха. Своего собственного страха. Нет, не так – первым было наслаждение, упоение всемогуществом и лишь потом пришел страх. Это хорошо, что пришел. В тот час, когда я поверю обещаниям хаоса, окунусь в бесконечность свободы… Нет, я даже думать об этом не хочу. Остается надеяться, что у меня хватит сил уйти раньше.

– Войдите, сеньор. – Даже не видя ауры, я чувствую ее, как переплетение эмоций и чего-то еще, имеющего, наверное, заковыристое название на высоком даркаане. Мне же достаточно образа фехтовальщика, что тут же возник в мозгу.