Анна Клименко - Закон отражения

И вдруг, сама от себя не ожидая, спросила:

– Может, ты чего хочешь? Могу дать поесть что-нибудь. Если объедками не побрезгуешь.

Нелюдь поежилась. Внимательно посмотрела на Атари – но что можно понять по страшным глазам, залитым чернотой так, что не видно зрачка?

– Ты странная девушка. Тебе не следует мне помогать. Ты должна меня ненавидеть. Но – я с благодарностью приму от тебя помощь. Как тебя зовут?

Атари помялась. Говаривали, что даже ночью нельзя вслух произносить свое имя, ибо власть нелюди велика.

– Меня зовут Кларисс, – прошелестела ночница, – не бойся, я не причиню тебе вреда. Да и – подумай сама, как я могу навредить тебе, сидя в этой клетке?

Голос ее был мягким, как бархат. Атари совсем некстати вспомнила, что как-то в трактире обедал сборщик податей, и она совершенно случайно коснулась его бархатной мантии. Так вот, голос Кларисс был именно таким – мягким, ласкающим слух, завораживающим…

Не ответив, девушка налила в глиняную кружку воды из кувшина, затем извлекла из кармашка передника горшочек с собранными объедками, которые должны были составить ее собственный ужин. С тоской подумала о том, что остается голодной, если отдаст нелюди все – а потому выложила часть на тарелку.

– Вот, возьми.

– Благодарю.

– Я всегда думала, что вы едите только человеческое мясо, – заметила Атари.

Нелюдь улыбнулась – впервые.

– Это не совсем так, если тебе интересно.

И, взяв двумя пальцами недоеденный кем-то кусок мяса, впилась в него зубами.

– Зачем же вы тогда убиваете людей?

– Такова наша природа.

Воцарилось молчание, прерываемое лишь хрустом мелких косточек на зубах Кларисс – не перебирая, она проглатывала все подряд.

– Как твои ноги? – осторожно спросила Атари.

– А ты как думаешь? – с набитым ртом промычала нелюдь.

Атари покачала головой. Что же она, в самом деле, творит? Мало того, что подкармливает болотную ночницу, да еще и сочувствует ей! Нет, не к добру все это, не к добру…

– Выпустишь меня отсюда? – вдруг спросила Кларисс и тут же усмехнулась, – не бойся. Знаю, что не выпустишь. Да и ключи от замка, небось, у твоего хозяина.

… Наутро стало ясно, что ноги Кларисс здоровы. Хоть она и прятала их тщательно под юбкой, от зоркого взгляда Атари не ускользнуло, что опухоль спала, словно ее и не было. Раздробленные кости срослись. Это казалось невероятным – и все же…

Весь день ночница просидела в углу, пялясь в одну-единственную точку на полу, шевеля бледными губами, и не обращая ни малейшего внимания на попытки клиентов расшевелить чудище.

Атари очень хотелось подойти и спросить – что ты задумала, Кларисс? Но, поеживаясь под липким взглядом хозяина, девушка даже к клетке не решалась подойти.

А на закате случилось то, чего, как огня, боятся все жители Империи со стороны Кайэрских топей.

… Вопли. Грохот. Конское ржание.

Дикая смесь звуков ворвалась вихрем в окна корчмы. И Атари, судорожно сжимая метлу, поняла, что это конец.

Конец ее жизни. Конец деревни.

Ибо кочевники, свободный народ с той стороны топей , не щадили никого.

Девушка даже не успела метнуться к спасительному подвалу, когда дверь с треском слетела с петель. В проеме, залитая кровавым светом заходящего солнца, возвышалась фигура кочевника, показавшаяся Атари просто огромной. Быть может, он и не был таким большим – но одежда из мохнатых шкур, меховой плащ, высокая меховая шапка сделали свое дело.

Девушка хотела закричать – но изо рта вырвался чуть слышный хрип. А кочевник, будто дождался сигнала, прыгнул вперед, одновременно выпрастывая из-под плаща руку с прямым, широким клинком.

Хруст. Странный хруст под ребрами. И леденящий холод, что появился – и тут же исчез.

В животе дрогнула, поднялась к горлу горячая волна.

Атари падала – медленно, будто воздух поддерживал ее ставшее таким непослушным тело. Краем глаза она успела заметить, как мужчина в меховой одежде метнулся к клетке, как вздернула алебастровый подбородок болотная ночница. Потом что-то жесткое ударило Атари вбок, и она поняла, что лежит на полу. С удивлением заметила темно-красную лужу, расползающуюся на неструганных досках. Неужели это ее кровь? И откуда ее столько-то?!!

Стены, кочевник, клетка с ночницей – все завертелось перед глазами, подернулось дымкой. Боль в животе пылала, сжигая дотла. Но Атари все же успела увидеть, как, раболепно кланяясь, кочевник сбил замок с клетки, открыл дверцу. Как болотная ночница, тряхнув гривой нечесаных иссиня-черных волос, шагнула через порог, поманила к себе воина. И как молниеносным, неуловимым для человеческого взгляда движением вцепилась острыми зубами в его жилистую шею. На лицо Атари брызнуло что-то горячее, но она уже едва чувствовала это. Туман клубился перед глазами, застилая взор – и в этом тумане она уже видела спокойные воды вечной реки. И лодку, которая ждала ее…

– Ты могла умереть.

Голос, бархатный голос ночницы доносился откуда-то издалека.

Ни реки, ни лодки больше не было. Оставался только туман – страшный, багровый, опутывающий сознание своими щупальцами.

Боль тоже ушла, растворившись бесследно.

Атари попробовала вздохнуть – получилось. Приоткрыла глаза – высоко над ней темнело ночное небо с бриллиантовыми гвоздиками звезд.

А ближе… Белым алебастром тускло светилось лицо Кларисс.

– Кочевники почитают ночниц, как владык Ночи, – спокойно заметила Кларисс, – я знала, что рано или поздно они придут за мной и накажут тех, кто совершил святотатство. Тебе это следует запомнить, Атари.

– Откуда… – девушка закашлялась, – откуда… ты знаешь мое имя?

Ночница усмехнулась.

– Мне ведомо твое имя… твои воспоминания… твое сердце.

Туман окончательно рассеялся. Атари лежала и смотрела на прекрасное, недостижимое ночное небо. И ей было совершенно не страшно, что рядом – зло.

– Вставай, – мягко сказала Кларисс, – нам пора идти.

– Нам? – Атари все еще не решалась пошевелиться, ожидая, что вернется боль. И чем больше она лежала, тем сильнее было чувство, что произошло нечто странное: с такой раной она непременно должна была умереть. Девушка вспомнила туман, величественно текущие воды реки, лодку…

– Нам, сестра, – прошелестела Кларисс.

– Что?..

– Я не хотела, чтобы ты умерла, – так же спокойно пояснила ночница, – но был только один способ, который бы позволил тебе жить. Один маленький укус – и перерождение начинается. К слову, оно еще не завершилось.

Атари закрыла глаза. Так вот что с ней стряслось… Но разве это лучше, чем просто уход в мир иной?

– Уже светает, – ехидно заметила Кларисс, – если хочешь уходить, уходи на рассвете. День – это ваше время.