Дарья Кузнецова - Песня Вуалей

– Пир мог и не знать, – пожал плечами Хаарам. – Он только «Имперского вестника» читает, а это солидное издание, они сплетни не пересказывают. Девчонки, наверное, или тоже не в курсе, или просто не поверили. А может, решили не сглазить: романтика же, Бессердечный дор Керц влюбился и исправился. А мы с Бьорном наткнулись на эту газету вчера, по дороге к Пиру. Кажется, статья напечатана только в одной газете, и шумихи никакой не было. Мы поначалу подумали, что сам Тай-ай-Арсель поднажал на кого нужно, чтобы его имя не трепали на каждом углу, это вполне в его силах, но сейчас здорово сомневаюсь.

– Лучше бы я его любовницей была, – с тоской пробормотала я. – Да не влюбилась я, не смотри так. Просто я понятия не имею, кому и зачем это могло понадобиться. Заказ, потом вдруг статья в заштатной газетенке недельной давности…

– А что за заказ?

– Извини, я подписала договор, не имею права рассказывать, – я развела руками. – Но заказ правда странный, и слишком высокая за него была дана плата. Я уже тогда заподозрила беду, но людям уровня дора Керца не отказывают.

– Действительно, беда, – медленно кивнул Хар. – И ведь совершенно непонятно, почему именно ты? Может, это все-таки связано с твоими родителями?

– Угу, – пробурчала я. – Как в дешевой мелодраме, дор Керц – мой настоящий отец, и теперь решил не то подчистить, не то исправить грехи юности. А мамаша подбросила меня под дверь Дома Иллюзий, чтобы спасти от страшного папочки. Хар, я уже немного не в том возрасте, когда можно верить в сказки о замечательных родителях, которые обязательно вернутся, или об их героической гибели. Дешевая проститутка, нерадивая служанка, едва сводящая концы с концами работница – это гораздо более реальный портрет моей матери. А отец либо спился, либо сбежал, либо просто так отбросил концы, либо, при лучшем раскладе, погиб на войне. Люди уровня дора Керца не вписываются в мою родословную никаким боком. Да и внешне ты гораздо больше похож на аристократа, чем я.

– Ладно, извини, глупость сказал, – поморщился Хаарам. – Но ты в любом случае помни, что у тебя есть мы. А я попробую что-нибудь выяснить.

– Конечно, Хар. Спасибо. И за это, и за предупреждение, – кивнула я.

Когда он бывал вот таким спокойно-сосредоточенным, у меня возникало ощущение, что этот человек способен решить любой вопрос и защитить от любой беды. Да примерно так всегда и происходило; каким образом у Хаарама все получалось, никто не знал, но он действительно часто бывал последней надеждой и спасителем. Пир, конечно, отличный наставник, но к наставнику с некоторыми вопросами не пойдешь. Вернее, это сейчас я могла отправиться к нему с чем угодно, а раньше, во время учебы, стеснялась. А Хар всегда был свой.

Самая загадочная личность из всей нашей компании. Даже мы, его кровники, не знаем ничего о семье и происхождении этого человека. Вроде бы его родители живы, и даже, кажется, имеются братья или сестры, но в разговоре с Харом это абсолютное табу. Разве что Пир как наставник знает больше.

Удостоверившись, что я окончательно пришла в себя, друг откланялся. А я осталась один на один с недоделанной важной работой и мрачными мыслями. И переключиться со второго на первое все никак не получалось.

Вывод из принесенных Хаарамом известий можно было сделать только один: что-то готовилось, и в этом «чем-то» мне предстояло принять непосредственное участие. Что-то грандиозное, страшное, важное. Смерть, обещанная пророчицей? Я слишком мелкая фигура, чтобы быть целью такой грандиозной интриги. Я могу быть только средством или способом, разменной монетой. Моей иллюзией хотят прикрыть чью-то реальную смерть или повесить преступление на меня? Это возможно, но опять же – почему именно я? Случайно попалась под руку? Подошла как сильный Иллюзионист, не входящий в Дом Иллюзий, и потому беззащитный?

Еще эта статья… Без нее все было гораздо проще, а с ней – запутывалось окончательно. Зачем она Тай-ай-Арселю? И он ли заказчик статьи, или некто, противодействующий ему. Та самая «вторая сила» из пророчества. Самого ли дора Керца мне стоит опасаться или этого загадочного некто? Задать ли ему вопрос о статье или от этого станет еще хуже?

Дайрон решил убить зарвавшуюся любовницу и свалить это на меня? Бред. Убить меня и свалить на любовницу? Бред еще больший. С другой стороны, смерть его якобы возлюбленной (то есть меня) можно повесить на кого-то из врагов. Но тогда опять вопрос: зачем нужна заказанная иллюзия и при чем тут я?

Через некоторое время мне все-таки удалось изгнать панические мысли и сосредоточиться на работе. Я Иллюзионист, лицедейка, творец, логика никогда не была моей сильной стороной, не стоило и пытаться. Не мне тягаться с великими интриганами мира сего, я могу только уповать на милость Инины.

Неожиданно дело пошло еще бодрее, чем вчера. Видимо, предположения о реальном убийстве на балу добавили жизни кровавой Безумной Пляске. Так что спать я ложилась снова под утро с тяжелым сердцем, больной головой и комом в горле, полностью сосредоточенная на предстоящих снах, а точнее, их отсутствии.

За работой оставшееся до праздника время пробежало очень быстро. Правда, к полудню зимнего солнцеворота я уже не вполне понимала, на котором свете нахожусь, а о неприятностях, в которые ввязалась, не вспоминала вовсе. Солнечный свет на улице казался ненастоящим, шум города звучал в ушах гулко, сквозь непонятную пелену. Я чувствовала себя чуждой этому миру, сторонним наблюдателем не очень правдивого спектакля.

Одевалась и собиралась механически, даже не глядя в зеркало. Так что стоило еще раз сказать «спасибо» дору Керцу за его предусмотрительность: если бы наряд не был готов заранее, кто знает, что бы я нацепила?

Я все никак не могла отделаться от симпатии к этому человеку. Разум знал, что он опасен, что от него надо держаться подальше, но все остальные части личности были покорены обаятельным и предусмотрительным дором. Нет, о влюбленности речи не шло, но не восхищаться им было невозможно. Да, он задумал что-то страшное, но вдруг это меня не коснется? Вдруг все еще обойдется, я просто выполню заказ и забуду всю эту историю?

Лучше всего Иллюзионисты умеют обманывать себя. А уж в той нереальности, в которой я пребывала, правдой было то, во что я верила. Это был главный ее закон, по-другому со сложными иллюзиями работать нельзя.

Дорога до Закатного дворца не запомнилась. Кажется, взяла первый попавшийся экипаж, но поручиться за это не смогла бы, с меня сталось бы и дойти пешком. Мир вокруг был мешаниной ярких красок; меня непрерывно сопровождал все тот же гул праздничного города, или, может быть, гул этот застрял в голове?

Калитка в воротах, через которую я покидала дворец в прошлый визит, оказалась открыта, а на территории, лежащей за забором и запомнившейся мне пустой тишиной, кипела жизнь. Суетились многочисленные люди, что-то куда-то несли, что-то строили, что-то колдовали, я опознала в присутствующих пару Материалистов и пятерых коллег по цеху. Но на меня, кажется, никто не обратил внимания.