Екатерина Прохорова - Мое бессмертие

– Я попробую что – ни будь, сделать, но особо не надейся.

Мама покорно опустила голову и уже не плакала, а только молчала. Степан встал, подошел к порогу, обул свои высокие сапоги и вышел. Мама поднялась с колен, чуть дыша, подошла к моей люльке и облегченно вздохнула – я еще дышала. В комнате было тихо, только потрескивание сухого дерева нарушало тишину да еще шепот бабушки Веры в соседней комнате. Эта добрая женщина была для мамы и подругой, и помощницей и просто палочкой – выручалочкой на все случаи жизни. Так случилось, что родители матери рано ушли в лучший мир, поэтому бабушку Веру я по праву называла своей бабушкой. Мы для нее тоже были единственной «семьей». У нее не было ни мужа, ни детей. Вот и сейчас она очень сильно переживала за меня и за маму. Сидела в соседней комнате перед иконой и, глотая слезы, просила у Бога за меня. Вскоре в дверях появился Степан с небольшим пакетиком в руках. Теперь его взгляд не был таким растерянным и абстрактным. Почему – то при взгляде на него у моей мамы сразу появилась уверенность в том, что он мне обязательно поможет. Зайдя в комнату и раздевшись, он попросил маму выйти. Это ее сильно насторожило, но она не сопротивлялась, потому что была готова сейчас на все. Что тогда происходило в комнате, многие годы оставалось загадкой. Степан категорически отказывался об этом говорить и все чаще впадал в состояние забытья. Тогда, той ночью, он действительно «вылечил» меня. К утру пупочная рана затянулась и я уже открывала глаза. Мама и бабушка Вера никак не могли поверить в чудо. Они все время, поочередно проверяли меня и не переставали благодарить Бога. На следующее утро, буря прекратилась и к нам вылетел самолет. На борту было все необходимое для перевозки тяжелых новорожденных, но мне вообще не требовалось никакой помощи. После обследования в Хабаровской больнице, врачи сказали, что со мной все в порядке, но из – за маленького веса я должна остаться у них на неделю, а выписали нас уже через пару дней, так как я очень быстро набрала норму. Вот такие воспоминания она рассказала мне через много – много лет, когда все очевидное и невероятное уже не кажется таким невозможным и страшным.

Мое сознание сформировалось ближе к годам пяти. Примерно с пятилетнего возраста я стала осознавать свою принадлежность к своему физическому облику и запоминать некоторые моменты из своей жизни. Я не считала себя особенным ребенком. Просто изначально мое мировоззрение было другим, отличным от других детей и даже взрослых. Сначала окружающие люди с любопытством и некоторой опаской наблюдали за мной, но так как поселок у нас не большой, обособленный от внешнего мира, все живут рядом всю жизнь – все ко мне быстро привыкли. Мы жили вдвоем – я и мама. Про отца мама никогда не говорила, а я и не спрашивала. Понимала, если его нет, значит, так нужно. Знала только, что он исследователь. Приезжал в наш поселок в составе экспедиции; исследовать наши уникальные места. Познакомился с мамой, пожил некоторое время, а потом сказал, что ему пора уезжать к жене и детям. Когда уехал, мама поняла, что беременна. Одной с ребенком оставаться было страшно. Из – за переживаний много болела, но меня сберегла.

Жили мы на окраине поселка, возле самого леса, у подножия не больших, с густой растительностью, возвышенностей.

Через несколько лет после моего рождения, мама сделала капитальный ремонт дома. Просто как – то вечером я нарисовала дом, в котором хотела бы жить и мама решила, что моя мечта должна обязательно осуществиться. Теперь вместо старого темного мрачного дома стоял небольшой сочный сказочный домик. Он красиво вписывался в пейзаж зеленого моря листвы, благодаря своему насыщенному бордовому цвету. Дом был деревянный с маленькими белыми окошками и большой верандой, тоже белого цвета. Несмотря на суровый климат, в теплое время года на веранде буйствовала растительность с большими яркими цветами. На веранде стоял белый маленький деревянный столик, с белыми небольшими скамеечками, сделанными также из дерева, и обязательно кресло – качалка. На ней очень любила качаться бабушка Вера, пока мама заваривала чай из шиповника и гибискуса с медом и капельками лимона. Крыша дома была покрыта красной черепицей, что, несомненно, придавало дому еще более волшебный привлекательный вид. Я росла достаточно замкнутым ребенком. Из тех немногочисленных сверстников, что росли вместе со мной – компании мне не нашлось. До шести лет мои воспоминания теряются в шорохе листьев, звоне капель дождя, в белом ковре снега, по которому даже звери боялись ступать, дабы не нарушить целостность картины.

В первый класс я пошла вместе со своими сверстниками, с которыми иногда встречалась, поэтому никого дискомфорта у меня не было. Никто меня не рассматривал и не спрашивал о том, почему я так выгляжу. В моем классе было десять человек. Среди них я выделялась лишь бледной белой кожей и черными, как смоль, прямыми волосами. Мои ногти всегда были заклеены белой плотной лентой, почему, я не знала и воспринимала это как должное. Мама не хотела говорить на эту тему и все время обещала рассказать попозже. Забегая вперед, скажу, что потом ее объяснения мне не понадобились, я сама, методом исследований и ошибок, понемногу раскрывала свои особенности и отличия. После недели обучения к нам пришла учительница. Зайдя в дом, она поздоровалась и дружелюбно улыбнулась. Лично мама с ней знакома не была, но слышала о ней много положительных отзывов. Моя первая учительница была худенькой светловолосой женщиной около сорока лет. Вышла замуж за местного и решила здесь остаться. Любила вязаные вещи и носила их практически всегда. Вот и тогда на ней была коричневая юбка до колена, серенькая тоненькая кофточка, поверх которой была надета толстая вязаная кофта темно – серого цвета. Волосы гладко причесаны и собраны на затылке. Мама проводила ее в комнату, предложила сесть на диван. Елена Сергеевна села и начала молча, нетороплива, осматривать комнату, пока мама готовила чай. В эту комнату – гостиную – мы приглашали всех немногочисленных гостей, которые заходили к нам. В углу стоял большой мягкий диван, напротив него, в другом углу, возле окна находился стеллаж с многочисленными фотографиями «мама очень меня любила и хотела запечатлеть каждый момент моей жизни» и сувенирами. Возле стеллажа, напротив дивана, находился большой телевизор, а по сторонам висели полочки с книгами. Ее взгляд зацепился лишь за пальму, которая стояла в углу, возле дивана. Да, это было странно, в наших краях растить пальму, но она чувствовала себя отлично и хорошо росла. Тут вошла мама с подносом в руках. Всех гостей она всегда угощала чаем и пирожками с яблоком и корицей.