Натали Якобсон - Поэт и Клодия

– Убирайся до зари, иначе пожалеешь, – сурово приказало странное создание и уже мягче добавило. – Волков не бойся, к утру им будет не до тебя.

Полы рубища взметнулись у самого выхода, блеснула золотая кость на скуле, когда существо обернулось, чтобы бросить на Клодию последний взгляд.

– Эй! – окликнула она, но его в пещере уже не было, только подрагивали ветки елей у входа.

Клодия завернулась в шкуру, но спать ей уже совсем не хотелось. Зачем ждать зари, лучше уйти прямо сейчас. Она хотела встать на ноги, но тут услышала где-то вдалеке душераздирающее волчье завывание. Нет, уж, лучше дождаться утра. Утром станет светлее и, возможно, безопаснее. Как только начнет светлеть она поскорее уйдет отсюда.

Клодия убрала блокнот назад в котомку. Ее спасли всего какие-то несколько строк, которые она сочинила на досуге. Подумать только, среди домашних ее стихи были никому не нужны, а сама смерть восхитилась ими.

Как же странно устроен мир, если на ряду с людьми по нему могут разгуливать такие вот выходцы то ли из ада, то ли из какого-то страшного и незримого таинственного царства. Она не пыталась выведать секреты мироздания, хоть они издавна были притягательны для людей. Она хотела покинуть укрытие до того, как вернется назад хозяин пещеры. Он даже не потребовал с нее обет молчание. Да, разве кто-то ей поверит, если она расскажет о своем приключении. Шкура приятно грела, хоть на ней и остался запах крови и мяса. Кожа содранная с медведя не была выделана должным образом. Бурый мех колол щеку, а под горлом болела маленькая ранка, нанесенная золотым когтем. У нее не было с собой ни бинтов, ни мазей, ни даже фляги со спиртным, чтобы очистить раны. Сон лучшее лекарство от всего. Только пять минут для отдыха, решила Клодия прикрыв веки, но когда она проснулась костер уже почти целиком потух, только на одной веточке плясал вялый голубой огонек, готовый вот-вот погаснуть. Что-то насторожило ее. В пещере кто-то был, кроме нее самой. Чей-то длинный подол, задел край дотлевающей кучи хвороста. Какие-то силуэты легко и по-кошачьи грациозно двигались вокруг догорающего костра. Сон это или явь? Скорее всего сновидение, готовое вот-вот оборваться кошмаром. Клодия прикрыла веки, чтобы не видеть теней, которые передвигались бесшумно, величаво, как пантеры и так же настораживающе. Перед ее закрытыми глазами пронесся костер, красивые, идеальные лица фосфоресцирующие во мгле, не развеянной огнем. Лица похожие на равнодушные маски с глазами, сверкающими ярче и холоднее драгоценных камней. Круг фигур сгущался, но они не смели подступиться к костру, не смели даже задеть подолом одежды отблески пламени, ложащиеся на землю. Так были и дамы, и кавалеры, безмолвные, бесчувственные и прекрасные. Если бы они не были так бледны и хладнокровны, если бы они не боялись выйти из мглы на свет. Их мертвенная бледность и их хищные, звериные повадки пугали Клодию. Рука одной дамы поманила ее во мглу и Клодия поспешно размежла веки, как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как горящая ветка хрустнула и огонек погас, оставив Клодию в полной темноте.

Еще до восхода она собрала вещи и поспешно выбралась из пещеры на свежий, морозный воздух. Предутреннюю темень еще не прорезал первый бледный луч рассвета, а Клодия уже быстро шагала прочь от злачного места. Кто-то расчистил дорожку возле пещеры. Клодия поспешила свернуть с нее. Пусть лучше сапоги вязнут в снегу, но она не станет принимать никаких подарков от злого духа. Ей не нужна помощь с темной стороны, лучше самой поплутать по лесу. Она и раньше бродила по самым непроходимым дорожкам, но ее походы и задумки никогда не кончались так же плачевно, как последняя. Низкие кусты малины и ежевики зимой выглядели мертвыми, ни ягод, ни листьев, только снег и колючки, но Клодия готова была продираться даже сквозь такие заросли лишь бы только свернуть подальше от расчищенного специально для нее неизвестно кем пути.

Нога уткнулась во что-то вязкое и липкое. Поперек занесенной снегом тропки, которую она решила заново протоптать, лежала туша волка. Клодия поморщилась от отвращения. Труп уже припорошило снегом, но разодранное горло зверя все равно выглядело жутко. Не в силах преодолеть гадливости она обошла тушу стороной, вместо того, чтобы переступить через нее, хотя это и потребовало дополнительных усилий, снег был очень глубоким и немилосердно сыпался за отвороты сапог, колол холодом и сыростью кожу даже сквозь бархат бриджей.

Рана на лодыжке засохла, но ступни и коленки болели от долгой ходьбы. Выбраться на проезжую дорогу ей удалось только с восходом солнца. Здесь снежные заносы были более редки благодаря саням, повозкам и экипажам, иногда проезжавшим мимо. Следы от полозьев и колес переплелись и смешались на притоптанном копытами снегу.

Нужно было бы сходить в ту таверну, возможно, тот странный тип, с которым она затеяла тяжбу сейчас сидит там. Тогда она отдаст ему вырезанный у убитого вепря язык и на этот все будет закончено. Стоит ли теперь идти туда, ведь она устала. Дома давно уже хватились ее. Клодия взглянула на серое, пасмурное небо. Зимнее солнце светилось слишком тускло и совсем не источало тепла.

Лучше покончить со странным пари прямо сейчас. Клодия уверенно свернула к таверне. Солнечный луч скользнул по верхушкам деревьев, озарил тот самый поворот дороги, за котором стояло то самое заведение. Интересно, как оно выглядит при свете дня. Должно быть, не таким таинственным и влекущим, как ночью при факелах, а ущербным и обшарпанным, как все придорожные пивные. Клодия свернула за угол и остановилась в нерешительности. Нет, она не могла перепутать дорогу. Это то самое место, тот самый холм, овраг, откос, те самые крыши поселка за лесом, но никакой таверны здесь больше нет. Достаточно пустого места, чтобы вмести двухэтажное здание с покатой крышей и пристройками осталось, но никакого здания здесь не стояло. Как же так может быть? Клодия тщетно озиралась по сторонам, пытаясь выискать знакомую, призывно распахнутую дверь и полыхающий за ней заполненный раскаленными угольками очаг.

Она не ошиблась, но рядом больше нет того, с кем она могла бы рассчитаться, предъявив свидетельство своей храбрости. Вокруг вообще нет ни одного взрослого человека, не удивленных отсутствием таверны завсегдатаев, ни трактирщика, только какой-то мальчишка метко бросил в Клодию снежком и со злорадным хихиканьем стремглав понесся прочь. Клодия сморщилась от внезапного позыва боли, снежок задел голенище сапога, как раз в области того места, где остался след от укуса волка, но ребенку все равно. Дети играют в снежки и всегда рады хоть чем-то задеть странно выглядящих прохожих. А чего она могла ожидать. Без берета всем видно, что она девушка, а какая дама, пренебрегая привычным нарядом, станет одевать брюки и камзол. Принято считать, что леди носят платья. И все-таки Клодия ощутила обиду, почти злость, всего на миг ей захотелось убить или покалечить нахального подростка, убегавшего к поселку, будто кто-то темный и злобный, затаившейся внутри нее, навеял ей это желание, точнее жажду крови. Клодия побрела прочь, даже не заметив, что ребенок, уже успевший отбежать на приличное расстояние оступился на ровном месте и упал.