Анна Замосковная - Жена из другого мира

Посмотрел на министра, и желание просить ненадолго вернуться мигом отпало.

А, ладно, и так нормально все будет! Дуся, может, сегодня туда и не заглянет.

С одеждой получилась беда: в шкафу ее, конечно, не было, а оставшуюся на мне пришлось стирать. Батареи оказались теплыми, и за время, пока я простукивала стены квартиры, майка, джинсы и трусы высохли. Это оказалось единственной приятной новостью. Стены отдавались исключительно глухим звуком.

Дальше я простучала подъезд и теперь в отчаянии сидела на лестнице у выхода. Смотрела на пористую стену. Как ее открыть? Каким волшебным словом? Взмахнула рукой:

– Сим-сим, откройся!

Стена слегка отодвинулась.

Снова взмахнула рукой, дрожащим голосом велела:

– Сим-сим, откройся!

Сдвинулась.

Не веря своему счастью, стала махать рукой, повторяя:

– Сим-сим, откройся, сим-сим, откройся…

Стена поддавалась!

Покачиваясь в ландо, катившем между засохшими стеблями, я задумался над словами министра. Да, он прав. Это на пьяную голову очевидным казалось, что виной всему Сомсамычевы, а на трезвую это выглядело, мягко говоря, нереально.

А, нет же, вспомнил! Стукнул себя по лбу:

– Я все защитные чары снял.

– Зачем?

– Я был очень нетрезв.

Бровь министра дрогнула.

– Ссорился с Сабельдой. Ну и наставил всякого… – В голове все путалось: воспоминания вспыхивали и осыпались, менялись местами, обрывались, всплывали в другом месте. – Я накричал на нее, чуть не к Хуехуну послал, она ушла. А потом мама активировала мои брачные браслеты, Сабельда пришла ко мне в подвал. Я едва успел закрыться от нее щитом… или… – Между этими событиями было подозрительно много провалов, и установку большинства щитов я не помнил. – В общем, Сабельда уговаривала меня на ней жениться…

– Ты о той Сабельде, которую я знаю? – скептически спросил министр. – Она уговаривала? После того, как ты ее оскорбил?

– Да. Я увидел портальный узел и предпочел рискнуть.

– На наши головы. – Министр отвернулся.

Можно подумать, он согласился на мое предложение под принуждением и без энтузиазма. Впрочем, можно сказать, что под принуждением: жениться-то надо было обязательно, а пятый раз он по-настоящему заключать брак явно не хотел.

Миновав поместье Индели, мы приблизились к потрескавшимся стенам имения Сомсамычевых. Некогда мощную ограду перевили скрюченные стебли, которые здесь даже в усохшем виде были диаметром в человеческий рост. Дом был основательно ими продырявлен и окончательно мертв.

– А Сомсамычевы? – не без трепета спросил я.

– Они сейчас на выставке промышленных товаров, к ним отправили курьера сообщить о происшествии с домом.

Я выдохнул.

Ландо свернуло в открытые ворота имения Какики, но не было привычного ощущения прикосновения чужой родовой магии. А створки за нами вручную закрыли офицеры в черных мундирах.

В конце подъездной дорожки стоял холодный, навеки запечатленный в последнем состоянии дом.

Похоже, дух бездны, с которым мы так мило общались ночью, охранял не Какики…

От бесконечных взмахов рука отваливалась, из-за повторений язык пересох и, кажется, опух. Но дыра в скале появилась. Сим-сим открылся… или открылась.

Вела дыра в незнакомую лабораторию средневекового вида. Тут тоже были цветные банки со всякой гадостью, но здесь они в два слоя стояли на столе, плотно забив всю столешницу. Кто-то, видимо, совсем не боялся, что они упадут и разобьются. Но это не мое дело.

Еще раз оглядела лабораторию: мрачновато. То ли дело наши современные лаборатории, все белое и стерильное.

За дверью обнаружилась лестница наподобие той, которую я преодолела при попадании сюда. И тоже вывела в спальню вроде предыдущей: с огромной кроватью под балдахином, резным секретером, кованым сундуком в изножье, пуфиком на ножках-лапах, ткаными синими обоями в серебряных узорах, тяжелыми портьерами. Но без лепнины на потолке, на котором вместо полуголых девиц было нарисовано красивое звездное небо – как я когда-то мечтала себе в спальне сделать, да Павлик был против.

Честно говоря, местные буржуи зажрались: спальня размером с однокомнатную квартиру новой улучшенной планировки. Это же какой расход средств на уборку и отопление – умереть не встать.

В коридоре за дверью на том же месте, что и накануне ночью, располагалось французское окно в сад. Посмотрела в другую сторону – вдали виднелись двери.

В их расположении было что-то странное. Не сразу сообразила, что между той, из которой выглядывала я, и следующей будто пропущена дверь, а остальные пять шли на одинаковом расстоянии друг от друга. Да тут как в торговом центре: пока все обойдешь, рискуешь состариться.

Возможно, за одной из дверей находилась моя девочка. Одинокий бедный ребенок в этом сумасшедшем доме. Но, может, для нее, местной, здесь все кажется нормальным. А за дверью в сад – дорога к свободе.

Хотя бежать вроде смысла нет: языка не знаю, мир опасный. Брюнет ничего так, покормил и даже домогаться не стал.

Только бы больше не замуровывал, и терпимо.

Вздохнула: да нет у меня выбора! Наверняка сюда меня приволок именно этот безумный ученый, а значит, возвращаться надо с его помощью. Так что иду искать девочку. Развернулась к дверям.

Сзади душераздирающе завопили.

Подскочив, развернулась, вгляделась в сад: среди кустов мелькнуло что-то коричневое. Единственным свидетельством того, что это что-то впрямь мелькнуло, была развалившаяся статуя и покосившийся фонтан.

На улицу выходить опасно.

Бедный ребенок, как она тут без меня? Пошла спасать девочку.

Мертвый дом производил странное впечатление. Безумно хотелось поковырять стены, спуститься в самый глубокий подвал и взглянуть на уничтоженный источник – теоретически активный источник при близости главы рода считался неуничтожимым.

– Веди себя спокойно, – почти не шевеля губами, процедил министр.

Я понял, что судорожно озираюсь, чуть не пританцовываю от нетерпения, и эксперты, исследующие холл и торчавший из потолка корень магоеда, странно на меня косятся. Постарался вести себя чинно, как подобает длору, а у самого прямо пальцы сводило от желания скорее все самому посмотреть и потрогать.

Мы миновали просторный холл и почти сразу оказались в большой библиотеке. Напротив кожаного кресла висел портрет семьи: длор Какики, его жена и три дочери, средняя из которых была второй женой министра. На портрет он не взглянул, сразу направился вглубь библиотеки. Там за отодвинутым шкафом зиял проход на узкую лестницу.

– Спальни хозяев не имеют прямых выходов в дом, пройти можно только через два тайных выхода, здесь и на кухне. – В лестничном колодце голос министра звучал гулко.