Максим Оськин - Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

Избрав в качестве приоритетного ковельское направление, ген. А.А. Брусилов поставил развитие успеха на Юго-Западном фронте в зависимость от готовящегося главного удара на Западном фронте, где производство наступления откладывалось от каждого старого предварительно назначенного срока к новому. Но и затем, уже после Барановичей, отказа от ковельского направления не последовало. Напротив, самый кровопролитный штурм Ковеля был предпринят 8-й армией и Гвардией во второй половине июля, спустя месяц после неудачи под Барановичами. Последний же штурм состоялся уже в октябре месяце. Исследователь верно пишет: «Тактика одновременного наступления всеми армиями Юго-Западного фронта оправдала себя только в отношении проведения заранее детально разработанных операций с ограниченной целью, но к полному разгрому не могла привести: требовалось или подавляющее превосходство атакующего, или моральное разложение обороняющегося. Практика же постоянных одновременных лобовых штурмов без осознания их цели подрывала спайку между личным составом, офицерством и командованием… Наступление превратилось в самоистребление, хотя такой же характер имели и другие стратегические наступательные операции 1916 г., в которых и Германия, и страны Антанты несли весьма ощутимый урон и в обороне и в наступлении. Но урон России после тяжелейшей кампании 1915 г. был особенно ощутим, и в силу этого жертвы 1916 г. становились невосполнимыми» {340} 340 Нелипович С.Г. Брусиловский прорыв. Наступление Юго-Западного фронта в кампанию 1916 года. М.: Цейхгауз. 2006. С. 42. 44. .

Потери Юго-Западного фронта за май — декабрь составили до 1,5 млн. чел. Потери врага — по разным подсчетам, от почти 1 млн. до 1,5 млн. Другое дело, что для раздираемой клеветнической оппозиционной пропагандой Российской империи эти потери оказались последней каплей в броске буржуазии к власти. Русские войска Юго-Западного фронта в 1916 г. потеряли очень много людей, так много, что это обстоятельство поставило под сомнение возможность достижения окончательной победы в войне под эгидой режима Николая II. Согласно ген. Н.Н. Головину, в 1916 г. процент кровавых потерь держался на уровне 85%, в то время как в 1914–1915 гг. он составлял лишь 60% . То есть, вне сомнения, дело не столько в потерях вообще, сколько в соотношении платы за поманившую было победу. Смена ошеломительных успехов тупой и донельзя кровопролитной лобовой «мясорубкой» не могла не понизить морального состояния солдат и офицеров, которые, в отличие от вышестоящих штабов, все прекрасно понимали. Войскам, но не штабам, было ясно, что лобовое наступление на ковельском направлении обречено на провал. Но дела союзников были ничуть не лучше. Вкупе с Верденом и Соммой (только за месяц боев Битвы на Сомме англо-французы потеряли свыше 200 тыс. чел., и при этом едва продвинулись на 5 км) потери союзников в 1,5 раза превысили потери немцев. Потери итальянцев в Трентонской операции — 147 тыс. чел., австрийцев — 81 тыс. Примерно то же самое соотношение потерь — 1: 1,5, 1: 1,8 — было и на русском Юго-Западном фронте. Так что И.И. Ростунов справедливо говорит: «Несмотря на незавершенность, наступательная операция Юго-Западного фронта 1916 г. представляет собой выдающееся достижение военного искусства. Она открыла новую форму прорыва укрепленного фронта, которая для того времени была одной из наилучших. Эта операция является высшим достижением Брусилова как полководца, венцом его военного творчества» {341} 341 Ростунов И.И. Генерал Брусилов. М.. 1964. С. 159. . Даже если такой прорыв фронта и не был «новой формой», то в масштабах целого фронта до А.А. Брусилова его никто еще не применял.

В один голос участники войны свидетельствуют, что ген. А.А. Брусилов являлся счастливчиком, любимчиком военной фортуны. Вероятно, так оно и есть, если помнить, что везет сильнейшему и лучшему. Е.Э. Месснер пишет: «Обладать счастьем — необходимое условие, чтобы стать полководцем-победителем. Брусилов стал им… Трудно провести границу между оперативной энергией полководца и оперативным авантюризмом, но не будет, вероятно, ошибкой сказать, что в воевании Брусилова часто преобладал авантюризм…. Как человек — неуживчив, обидчив, мнителен к интригам, не объективен. Как офицер был карьеристом, позером, плохим товарищем (заслуги — себе, промахи — другим), обладал твердой волей для отстаивания своего мнения и для жертвования в бою солдатами. Как полководец он, не имея под собой основательной базы военного знания, не был разборчив в выборе оперативной идеи и не жалел на походе пота солдат, а в бою — их крови. Но он был любимцем военного счастья, а потому был победителем… Брусилов часто посылал своих солдат не в бой, а на убой. Этот упрек был бы убийственным, если бы только один Брусилов его заслужил, но этот упрек в каждой войне делали многим полководцам, потому что в сложной обстановке сражения бывает трудно определить, где проходит граница между боем и убоем. Брусилов, при всех своих непривлекательных особенностях, имел ценнейшее для полководца дарование: он верил в свое полководческое счастье, и военное счастье было к нему благосклонно, более благосклонно, чем к иным генералам, более умным, более знающим, более вдумывающимся в свои боевые планы. Не родись богатым, а родись счастливым — говорит пословица. Не родись мудрым, как, скажем, Куропаткин, а родись счастливым. Брусилов родился счастливым. Велика его заслуга, что он на военном совете добился разрешения атаковать Юго-Западным фронтом. Останься главнокомандующим генерал Иванов, не было бы Луцк-Черновицкой битвы, не было бы Луцк-Черновицкой победы» {342} 342 Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е.Э. Месснера. М.. 2005. С. 521. 525–528. .

Характерно, что значение счастья для победы прекрасно сознавал и сам Брусилов. Он неоднократно упоминает об этой составляющей (по мнению Брусилова — одной из важнейших составляющих) в своих мемуарах. Приказы и распоряжения командарма–8, главкоюза, главковерха, также несут в себе ссылки на военное счастье. Пример из мемуаров относительно смены комкора–8 А.А. Орлова: «Орлов имел неоспоримые достоинства военачальника, но, как и в прежних войнах, в которых он участвовал, помимо разных других серьезных недочетов, его постоянно преследовал какой-то злой рок. И большинство его распоряжений и действий, невзирая на видимую их целесообразность, выходили неудачными и вызывали всевозможные нарекания и недоразумения. Он был, что называется, неудачником, и с этим приходится на войне также считаться». Помета Брусилова на рапорте командарма–9 П.А. Лечицкого от 14 апреля 1916 г., посвященного подготовке прорыва: «Заранее предрешать, будет ли удар серьезным или нет — нежелательно. Лишь бы удар был правильно подготовлен, правильно нанесен и успех от сердца использован кавалерией. Не всегда численное превосходство решает дело, умение и счастье — элементы серьезные» {343} 343 Брусилов А.Л. Мои воспоминания. М.. 1983. С. 122: Наступление Юго-Западного фронта в мае — июне 1916 года. Сборник документов империалистической войны. М.. 1940. С. 163. .