Максим Оськин - Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

Главной же русской победой стали не столько трофеи, сколько моральный дух: столь блестящая победа после почти года поражений. Располагая перед началом операции несущественным превосходством в 150 тыс. штыков и сабель на 480-км фронте, за три недели прорыва русские вывели из строя более половины неприятельских солдат и офицеров противостоящей им австро-венгерской группировки. Со всех концов страны в войска Юго-Западного фронта летели поздравления. Штаб Юго-Западного фронта захлебнулся от приветственных телеграмм. Но наиболее дорогой и ценной для самого А. А. Брусилова телеграммой, как он сам вспоминал, была весточка от наместника на Кавказе великого князя Николая Николаевича — покровителя генерала Брусилова и первого русского Верховного главнокомандующего: «Поздравляю, целую, обнимаю. Благословляю». Император Николай II телеграфировал главкоюзу: «Передайте моим горячо любимым войскам вверенного Вам фронта, что я слежу за их молодецкими действиями с чувством гордости и удовлетворения, ценю их порыв и выражаю им самую сердечную благодарность». А 29 мая ген. А.А. Брусилов получил новую телеграмму от императора Николая II, который дал свою оценку начавшейся операции Юго-Западного фронта: «Приветствую Вас, Алексей Алексеевич, с поражением врага и благодарю Вас, командующих армиями и всех начальствующих лиц до младших офицеров включительно за умелое руководство нашими доблестными войсками и за достижение весьма крупного успеха. Николай». Непосредственной же наградой (20 июля) за успешный прорыв стало Георгиевское оружие с бриллиантами.

Здесь надо сказать, что сам А.А. Брусилов рассчитывал на орден Св. Георгия 2-й степени. А потому, так как орден так и не был им получен, обиделся на царя. И действительно, этот шаг императора Николая II непонятен: за вступление в стены беззащитного Львова в 1914 г. Н.В. Рузский получил данный орден, а за 200 тыс. в месяц наступления А.А. Брусилов — нет. Вполне возможно, что на такое отношение повлияло какое-то негативное личное мнение к главкоюзу со стороны Николая II. Биограф полководца считает этот инцидент важнейшим во взаимоотношениях императора и военачальника — на ухудшение отношения Брусилова к царю повлиял Брусиловский прорыв, незавершенность которого «восстановила Брусилова именно против государя, которого он считал главным виновником провала победоносного наступления всего Восточного фронта. В Николае II генерал видел человека, отнявшего у него победу» {332} 332 Александров Б. Ю. А. А. Брусилов: военная и общественно-политическая деятельность 1877–1924 гг. Дисс. канд. ист. н. М.. 2009. С. 105. .

Прорыв требовал своего немедленного развития, так как обеспокоенные крушением фронта южнее Полесья немцы уже бросали в Ковель — точку преткновения и узел железнодорожных коммуникаций — свои резервы, наскребаемые со всех фронтов: «Модель Брусилова была гениально проста. Она основывалась, во-первых, на факторе неожиданности, достигавшейся прежде всего тем, что он сумел избежать массового скопления войск и военной техники. Этого, кстати, и не требовалось, потому что он, во-вторых, не рассчитывал на численное превосходство на отдельных участках фронта — как при наступлении Эверта в марте, а вместо этого атаковал целый ряд пунктов по всей южной линии фронта. А это уже означало, в-третьих, что немецкие и австро-венгерские генералы не знали, куда направлять свои резервы» {333} 333 Энглунд П. Первая мировая в 211 эпизодах. М.. 2014. С. 363. . Однако главкоюз не сумел использовать многочисленную кавалерию фронта. Этот факт стал одной из главных ошибок командования Юго-Западного фронта в развитии операции. Атаки 4-го кавалерийского корпуса на Ковель были отбиты противником.

И вскоре понесшие большие потери при штурме неприятельских позиций русские армии остановились. Главнокомандование Юго-Западного фронта не сумело превратить тактический успех в оперативный. Не имея сильных резервов, главкоюз не имел и возможности для развития прорыва хотя бы даже на одном лишь Луцком направлении, не говоря уже о том, чтобы развить все четыре армейских прорыва неприятельской обороны на Юго-Западном фронте.

Ограниченность задач, поставленных штабом фронта перед армиями, в свою очередь, вытекавшая из ограниченности сил, предоставленных Юго-Западному фронту Ставкой, не позволили настигнуть и разгромить неприятеля в оперативной глубине. Впоследствии Юго-Западный фронт получит массу войск, но главкоюз прибегнет к практике лобовых ударов, что обескровит русские армии прежде, нежели будет обескровлен противник. Таким образом, постепенно в ходе развития наступления все дело свелось к фронтальным боям, ибо маневренных средств действия по флангам и тылу врага — кавалерии — в передовых войсках не было. Противник откатывался с рубежа на рубеж, постепенно изматывая не имевшие смены русские подразделения, замедляя темпы русского наступления и, наконец, совершенно остановив русских.

Следующей и главной ошибкой штаба Юго-Западного фронта, которая фактически сведет на нет майско-июньские успехи, стал перенос направления главного удара в 8-ю армии против ковельского укрепленного района. Уже с 27 мая войска 8-й армии стали здесь брать германских пленных, что предполагало оборону неприятелем Ковеля до последнего солдата, по типу французской обороны Вердена. Сознавая выгоду ковельского направления, которое выводило 8-ю армию на Брест-Литовск, в тыл всей германской обороны севернее Полесья, Брусилов сосредоточил свои усилия на штурме Ковеля. Эти штурмы проходили с конца мая по октябрь 1916 г., но взять Ковель так и не удалось. Как только Ковель закрыли немцы, русское наступление забуксовало. Поэтому не лишена истины точка зрения о том, что главная причина успеха войск Брусилова в прорыве — в малой боевой устойчивости австрийцев: «Когда вторая половина летней кампании 1916 г., выполняемая армиями генерала Брусилова по тому же методу, но с явным пренебрежением к требованиям более тщательной подготовки, столкнулась с германцами, она уперлась в тупик, из которого не могла выбиться до поздней осени, израсходовав все, что было лучшего в русской армии, и даже не создав выгодного исходного положения для операции 1917 г.» {334} 334 Капустин Н. Оперативное искусство в позиционной войне. М. — Л.. 1927. С. 46. . Между тем полученные здесь потери превысили потери противника, понесенные австрийцами на первом этапе Брусиловского прорыва — неоспоримая тактическая победа в июне 1916 г. и высокая ее цена, возраставшая с продолжением наступления в июле — октябре {335} 335 Нелипович С.Г. Цена победы. Генеральное наступление российской армии летом — осенью 1916 года: поставленные задачи и достигнутые цели // Военно-исторический журнал. 2011. № 10. С. 3. .