Максим Оськин - Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

Чем меньше главкосев верил в успех прорыва фронта противника, тем больше он уделял внимания малопродуманным и довольно экзотичным для того времени проектам. В июне 1916 г. на Балтике намечалась десантная операция в Рижском заливе: убедившись в своей неспособности организовать прорыв обороны противника, Куропаткин выдвинул идею о производстве десанта в тыл противника, стоявшего под Ригой. Вернее сказать, эта идея была воспринята главкосевом под влиянием мысли командарма–12 Радко-Дмитриева, убедившего главнокомандующего в целесообразности проведения такой операции. И тут оказалось, что командование Балтийского флота также уже давно задумывалось над производством подобного удара и полностью согласилось с генералом Куропаткиным. Морские силы Рижского залива под командованием контр-адмирала А.В. Колчака включали в себя минную дивизию из 21 эскадренного миноносца, линейный корабль «Слава», канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий», несколько подводных лодок и вспомогательных судов. Артиллерийская поддержка десанта должна была, по мысли моряков и командарма–12, способствовать успеху. Вероятно, что сама идея о десанте в районе побережья Курляндии принадлежала лично императору {176} 176 См.: Козлов Д.Ю. Стратегическое затишье // Военно-исторический журнал. 2009. № 3. С. 6. .

Данная десантная операция была задумана в качестве поддержки для готовящегося наступления армий Северного фронта после провала атаки Западного фронта под Барановичами. В качестве основной задачи для частей десанта ставилось: заставить противника разбросать свои резервы по рижскому побережью и тем самым ослабить себя по фронту, на направлении главного удара русских войск, долженствующих наступать из Двинского района. Предложение о подготовке данной операции было доведено до Ставки. Сначала высадка в тылу врага считалась тактической диверсией, то есть вспомогательным ударом, как подспорье, облегчавшее наступление на суше. Но после неудачи частного удара войск 12-й армии у Бауска (15 — 17 июля), где русским не удалось прорвать вторую полосу обороны, стала считаться тактическим десантом, предназначенным для проведения самостоятельных (пусть и увязанных с действиями армий фронта) ударов. Таким образом, согласно принятому плану, десантные части и войска 12-й армии обязывались приступить к параллельному наступлению на Туккум и далее, на Митаву. Интересно, что инициаторами расширения рамок десанта до оперативных выступили моряки, в том числе лично командующий флотом Балтийского моря вице-адмирал В.А. Канин. Русские командиры рассчитывали, что германский флот, ослабленный в Ютландском сражении с англичанами, не сумеет оказать достойное противодействие русскому десанту, который, конечно же, будет поддерживаться силами Балтийского флота: «Ввиду событий на Северном море, в связи с Ютландским боем (31 мая — 1 июня 1916 г.), который приковывал все внимание германского командования на этот театр, в течение ближайшего времени не было оснований ожидать крупных операций немцев в направлении Рижского залива. Ставка решила воспользоваться этим и произвести сильный нажим на Рижском участке фронта, рассчитывая, что германский флот не будет в состоянии оказать помощь своей армии» {177} 177 Петров М. Морская оборона берегов в опыте последних войн России. Л.. 1927. С. 142. .

Понятно, что в состав тактического десанта, который должен был выполнить одну из важнейших задач, предрешавших успех прорыва неприятельского фронта, должны были войти отборные части, резко усиленные техническими средствами ведения боя. В частности, адмирал Канин настаивал на том, чтобы в качестве десанта был использован стоявший в резерве Ставки 19-й армейский корпус ген. А.А. Веселовского. Однако Ставка почему-то выделила в состав десанта ополченские дивизии, охранявшие побережье Эстонии и Финляндии. Боевые качества этих войск, не нюхавших пороха, были крайне низкими. Объяснить такое решение Ставки можно лишь принципиальным недоверием М.В. Алексеева к производству десанта: жертвовать плохими частями всегда легче, чем хорошими. В состав предполагаемого десанта должны были войти 31 батальон, 12 эскадронов, 72 орудия, 142 пулемета, 3 саперные роты, около полутора казачьих сотен. Таким образом, 45-тысячный отряд действительно мог послужить средством успеха наступательной операции Северного фронта, если бы не качество войск.

23 июня М.В. Алексеев отдал первое распоряжение относительно десанта: к 19 июля должно было быть принято окончательное решение о задачах операции и произведена соответствующая подготовка. Со своей стороны, генерал Алексеев видел в качестве основной задачи десантного отряда «быстрое и энергичное содействие правому флангу двенадцатой армии при его наступлении, а в случае успеха общих усилий, и подготовка расширения операций против левого крыла всех германских армий, с целью отбросить их до Немана». К сожалению, обычная практика не стала исключением и на сей раз: смелость замысла сочеталась с отвратительной подготовкой десанта. О качестве выделяемых частей уже говорилось. Вдобавок сухопутное и морское командование так и не смогли прийти к взаимопониманию относительно предстоящей операции. В результате новый главнокомандующий армиями Северного фронта Н.В. Рузский, сменивший в конце июля Куропаткина, не желая себе головной боли, вскоре совсем отменил и десант, и наступление 12-й армии на Северном фронте {178} 178 Подробнее см.: Данилов Н.А. Смешанная операция в Рижском заливе. М, — Л.. 1927. . Официальная история указывает: «Германское командование, обратившее внимание на подготовку десантной операции, в конце июля приступило к подготовке прорыва в Рижский залив… русские корабли не сумели пресечь траление противником Ирбен, а следовательно, не могли предотвратить и прорыва крупных германских сил в Рижский залив. Это обстоятельство, а также резкое изменение в конце августа обстановки на Юго-Западном фронте, заставили Ставку отменить десантную операцию в Рижском заливе» {179} 179 Флот в Первой мировой войне. М., 1964. Т. 1. С. 220. .

После смены главнокомандующего армиями Северного фронта Ставка настаивает на подготовке очередной наступательной операции на Северном фронте. То есть видно, что предшествовавшая пассивность напрямую связывается с А.Н. Куропаткиным. 17 августа Алексеев сообщил главкосеву ген. Н.В. Рузскому, что перевес в силах севернее Полесья по-прежнему превосходит возможности Юго-Западного фронта: 481 тыс. чел. (Северный и Западный фронты) и 382 тыс. чел. (Юго-Западный фронт) разницы против неприятеля. Заметив, что Северный и Западный фронты подчас занимают пассивное положение, Алексеев спешит как бы оправдаться перед подчиненным: неудачи севернее Полесья заключаются в недостатке тяжелой артиллерии и снарядов, а раз Юго-Западный фронт действует на «важнейшем направлении», то необходимо передавать туда силы и средства во имя решения обшей стратегической задачи: «Войска, расположенные севернее Полесья, нужно рассматривать как резерв». Одновременно ген. М.В. Алексеев предписал вести «частные бои», чтобы «улучшить свое положение» {180} 180 РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 59. Л. 85–87. . Однако в любом случае подвигнуть Рузского к наступлению так и не удалось.