Алексей Шишов - Твердыни России. От Новгорода до Порт-Артура

Кроме того, затворенными в Измаиле оказались многие тысячи коней турецкой и крымской конницы. Горожане согнали за крепостные стены немало домашнего скота из окрестностей, что заметно увеличивало запасы провианта для осажденного гарнизона.

Комендантом Измаильской крепости являлся один из лучших султанских полководцев, опытный трехбунчужный сераскир Айдос Мехмет-паша (Мегмет Айдозла). В Стамбуле не без оснований рассчитывали на его стойкость и упорство, что и подтвердили последующие события. При сераскире находилось еще несколько пашей (генералов) и брат крымского хана Каплан-Гирея, командовавший татарской конницей.

Стойкость защитников «орду-калеси» во многом объяснялась недавним приказом султана Селима III. Он грозил сдавшимся в плен небесными и земными карами. Последняя в условиях неудачной войны часто приводилась в исполнение. Кроме того, сераскир мог рассчитывать и на религиозный фанатизм своих воинов.

.„Борьба за Измаил началась с октября 1790 года. Первыми подступили к вражеской крепости корабли речной флотилии генерал-майора Иосифа Михайловича де Рибаса. До подхода к крепости сухопутных войск моряки истребили вражескую речную флотилию, высадили на острове Чатал десант и установили на нем восемь батарей.

К концу ноября русские войска встали осадным лагерем в четырех верстах от Измаила. Они бездействовали, если не считать стычек конных дозоров.

Наступала осенняя непогода. В голой степи холод чувствовался теперь не только ночью, но и днем. Топлива, кроме камыша, в округе почти не находилось. Провиант приходилось завозить издалека воловьими упряжками. Начались болезни.

Прибывшие под Измаил войска не были подготовлены к ведению крепостной войны. Тяжелых пушек не было совсем. Полевая артиллерия имела всего по одному боекомплекту снарядов. К тому же почти половину осадных войск составляли казаки, в большинстве своем за войну потерявшие лошадей и вооруженные укороченными пиками, которые в бою легко перерубались ударами ятаганов.

Но все же главной причиной бездействия собравшихся под стенами «орду-калеси» русских полков было отсутствие единого командующего.

Так получилось, что в осадном стане оказались четыре военачальника, которые к тому же не ладили между собой: генерал-аншеф И.В. Гудович, генерал-поручик П.С. Потемкин (двоюродный брат екатерининского фаворита), генерал-майор М. И. Голенищев-Кутузов и командовавший гребной флотилией генерал-майор де Рибас.

Военный совет принял решение снять осаду крепости и отвести полки на зимние квартиры. Когда об этом узнал Потемкин-Таврический, чья штаб-квартира размещалась в Яссах, то он понял, что может и не исполнить настойчивое требование императрицы взять Измаильскую крепость и побыстрее закончить войну.

Потемкин не зря считается в истории России великим государственным мужем. Главнокомандующий ордером № 1336 от 25 ноября 1790 года, написанном в Бендерах, назначил генерал-аншефа графа А.В. Суворова-Рымникского командующим всеми войсками в осадном лагере под Измаилом. Герою Кинбурна, Фокшан и Рымника предоставлялось право или отступить от дунайской твердыни Турции, или овладеть ею приступом.

К ордеру было приложено личное послание генерал-аншефу А.В. Суворову-Рымникскому:

«Измаил остается гнездом неприятеля. И хотя сообщение прервано через флотилию, но все же он вяжет руки для предприятий дальних. Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг!..»

Потемкинский ордер застал Суворова в городе Галаце, где он командовал передовым армейским корпусом. Сдав дела генерал-поручикам князю Голицыну и фон Дерфельдену, в сопровождении конвоя из 40 донских казаков, полководец немедленно, 30 ноября, «отправился... к стороне Измаила».

Перед отъездом он отдал приказ своему любимому гренадерскому Фанагорийском полку, которым командовал полковник В.И. Золотухин, идти к осажденной крепости.

Отправляясь под Измаил, Суворов понимал, что легкой победы там не предвидится. К «орду-калеси» русские в той войне уже подступали дважды и дважды терпели неудачу (11 сентября 1789 года войска генерал-аншефа Н.В. Репнина, а в ноябре 1790 года П.С. Потемкина).

Появление Суворова под Измаилом вызвало в осадных войсках подъем боевого духа. У всех на устах звучало теперь одно: «Штурм! Будет, братцы, штурм, раз прилетел сам Суворов...»

На следующий день полководец провел рекогносцировку Измаильской крепости. В тот же день он отправил Потемкину рапорт о подготовке к осаде и штурму «орду-калеси»:

«По силе повелениев вашей светлости, первоначально войски сближились под Измаил на прежние места, так безвременно отступить без особого повеления вашей светлости почитается постыдно...

Крепость без слабых мест. Сего числа приступлено к заготовлению осадных материалов, коих не было, для батарей, и будем стараться их совершить к следующему штурму дней чрез пять, в предосторожность возрастающей стужи и мерзлой земли. Шанцевый инструмент по мере умножен. Письмо вашей светлости к сераскиру отправлю я за сутки до действия. Полевая артиллерия имеет снарядов только один комплект. Обещать нельзя, божий гнев и милость зависит от его провидения. Генералитет и войски к службе ревностию пылают. Фанагорийский полк будет сюда».

...Полководец оказался перед сложным выбором. Отсутствие осадной артиллерии и проблемность ее доставки под Измаил делали невозможной «правильную» осаду крепости. Полевые же орудия были бессильны против измаильских стен: пробить их они не могли.

Для овладения дунайской твердыней оставался единственный способ — приступ с помощью штурмовых лестниц. Но при этом даже в победном исходе предвиделись большие потери в людях.

Тщательнейшая подготовка к Измаильскому штурму началась с 3 декабря. Велась она в очень быстром темпе, поскольку Суворов понимал, что любая затяжка во времени играет только на руку осажденным. Велась подготовка по следующему плану:

— обстоятельная рекогносцировка крепостной ограды с суши и Дуная, подступов к крепости при участии военачальников, командиров штурмовых колонн и их помощников;

— заготовка штурмовых средств: фашин, штурмовых лестниц, шанцевого инструмента;

— оборудование по всем инженерным правилам огневых позиций артиллерии, предназначенной для обстрела крепости перед приступом;

— подготовка войск к штурмовым действиям в специальном учебном городке (вне видимости с крепостных стен), который состоял из участков рва и вала, копировавших измаильские укрепления;

— моральная подготовка войск к кровопролитному штурму.

Трудностей набиралось много. Даже в дальних окрестностях Измаила не было строевого леса. Боеприпасы для артиллерии еще только ожидались. Осадные батареи приходилось устраивать только по ночам.