Максим Оськин - Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне

Сначала это — сосредоточение группы армий у Варшавы в августе 1914 года. Вследствие ослабления армий обоих фронтов в пользу этой группировки русские потерпели поражение под Люблином и под Танненбергом. В итоге 9-я армия была переброшена к Люблину, что позволило остановить австро-венгров и вырвать победу в Галицийской битве [388] См.: Оськин М.В. Галицийская битва. Август 1914. М.: Цейхгауз, 2006. . Впоследствии часть участников войны пыталась представить это мероприятие в виде полководческого таланта великого князя Николая Николаевича, который сумел переломить ход операции данным своеобразным стратегическим резервом. Но не стоит ли задаться более простым вопросом: а если бы 4-я армия не была ослаблена в ходе сосредоточения? Да, превосходство противника было слишком велико, но разве сорок тысяч дополнительных штыков помешали бы командарму-4? А потом пришлось бросать сюда уже четыре корпуса, чтобы исправить ситуацию.

В то же время 10-й армии пришлось закрывать границы с Восточной Пруссией по рекам Нареву и Бобру. А будь у командармов еще по одному корпусу — быть может, тогда уже противник бежал бы к Нижней Висле? Здесь надо сказать, что за три дня до Танненберга Ставка выработала мысль о переброске 1-й армии также к Варшаве, оставляя в Восточной Пруссии одну лишь 2-ю армию, которая и была уничтожена немцами в танненбергском «котле». Этот замысел принадлежал генерал-квартирмейстеру Ставки ген. Ю.Н. Данилову, а великий князь Николай Николаевич уже был готов утвердить его. Только поражение и угроза катастрофы раскрыли глаза деятелям Ставки, готовым на все, чтобы сохранить кровь французов за счет русской крови. Вот после этого Верховный Главнокомандующий и стал прибегать к практике совещаний с фронтовыми штабами — стратегический «талант» генерала Данилова стал окончательно ясен.

Второй попыткой стал замысел начала сентября переброски 4-й и 5-й армий Юго-Западного фронта и 2-й армии Северо-Западного фронта на линию Средней Вислы, чтобы образовать ударную группировку для наступления на Берлин. Германское командование предупредило русских и предприняло наступление на крепость Ивангород и Варшаву, дабы запереть русских в Польше. Опоздание русских войск со сосредоточением позволило австро-германцам перехватить инициативу действий. Лишь упорство в обороне и общее превосходство сил позволило русским удержаться и отбросить противника в Познань [389] См.: Нелипович С.Г. Варшавское сражение. Октябрь 1914. М.: Цейхгауз, 2006. . Зато 23 сентября последовала первая военная награда. «В воздаяние мужества, решительности и непреклонной настойчивости в проведении планов военных действий, покрывших неувядаемой славой русское оружие», великий князь Николай Николаевич был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени.

На этом великий князь Николай Николаевич не угомонился, так как 16 сентября на Западном фронте началось сражение на Сомме, ставшее прологом для «Бега к морю». К концу сентября между Варшавой и Лодзью образуется очередная ударная группа армий — 2, 1 и 5-я. При этом еще в ходе боев за Варшаву высказывалась мысль об организационном образовании нового фронта, возглавить который должен был начальник штаба Юго-Западного фронта ген. М.В. Алексеев. Нового фронта создано так и не было, но сама мысль показательна. Опять-таки немцы предупредили русских фланговым ударом между Лодзью и Ловичем. Лодзинская оборонительная операция закончилась отходом русских армий Северо-Западного фронта к варшавскому плацдарму. В дополнение армиям северного фланга Юго-Западного фронта пришлось отойти от Кракова [390] См.: Оськин М.В. Лодзинская оборонительная операция. Осень 1914. М.: Цейхгауз, 2007. .

Ближе к концу 1914 года в русской Действующей армии выявляется еще одна проблема — кризис вооружения. Нехватку снарядов для артиллерии русские армии стали испытывать уже в сентябре месяце, после первых же операций. К началу же декабря командармы получили секретное предписание Ставки выпускать в сутки на каждое орудие не более одного снаряда. Иными словами, русская армия становилась безоружной перед врагом, который хотя также испытывал недостаток боеприпасов, но не в такой степени, как русские. В этих условиях попытки наступления на Берлин становились безумием, ибо львиная доля потерь в боях наносилась артиллерией.

Тем не менее Верховный Главнокомандующий мало того, что упорствовал в своих замыслах, но и готовил новые удары на 1915 год. При всем том ответственность за принятые решения возлагалась на фронты, так как стратегические решения ведь вырабатывались совместно, на совещаниях Ставки в штабах фронтов. Участник войны, брат русского военного мыслителя А.А. Свечина, вспоминал: «Отдавая должное любви великого князя Николая Николаевича к военному делу и требованию к усовершенству, нельзя не видеть в нем нужной полководцу воли, которая у него пасовала в принятии важных решений, ответственность за которые ложилась на него» [391] Свечин М.Л. Записки старого генерала о былом. Ницца, 1964. С. 111. .

Запас снарядов, равно как и их производство подлежали урегулированию между военным министерством, Главным управлением Генерального штаба и Главным Артиллерийским управлением. Вся вина за нехватку снарядов была свалена Ставкой на военное министерство, но зато Главное Артиллерийское управление, возглавляемое великим князем Сергеем Михайловичем, осталось вне гнева Главковерха. Еще бы: в одном случае обвинялся личный враг великого князя, а в другом случае под шквал критики и упреков попадал родственник.

Но дело не в этом. Смысл проблемы заключается в том, что, зная о прогрессировавшем кризисе вооружения, Ставка не должна была выносить активно-наступательных замыслов, ограничиваясь в своей оперативно-стратегической работе лишь обороной. Однако же русские армии упорно шли вперед, расстреливая последние запасы снарядов, которые, как представляется, можно было бы поберечь в ожидании налаживания работы оборонной промышленности. И если сражение под Лодзью началось еще до того, как ситуация с боеприпасами окончательно прояснилась, то планирование зимней кампании 1915 года предстает верхом непонимания обстановки.

Для сравнения следует узнать мнение участника войны, забавным образом оправдывающего Верховного Главнокомандующего. Е.Э. Месснер пишет: «Уже после войны появилось мнение, что великий князь Николай Николаевич, увидав, как огромен расход огнеприпасов в первых боях, должен был не форсировать оператику, не слать армии из сражения в сражение, но замедлить темп действий в ожидании, пока военная наша промышленность развернется для достаточного снабжения прожорливого фронта огневой войны. Но Николай Николаевич был генералом от кавалерии и на посту Верховного остался генералом кавалерии — он не мог не мыслить по-конному, ставя задачи пешим армиям. В войске великий князь пользовался уважением, в солдатской массе о нем рассказывали легенды — и не винили его за чрезмерную активность в 1914 году, доведшую до снарядного голода. Впрочем, не один, так сказать, кавалеризм побуждал Николая Николаевича форсировать оператику; принцип смелых нападательных действий был привит Императорской армии генералом Драгомировым Михаилом Ивановичем… лишь в конце XIX века генерал Драгомиров в дополнение к Суворову — в битвах победителю открыл Суворова — военного мыслителя и его идейное богатство раскрыл перед нашим генералитетом. Не все генералы им обогатились, но Николай Николаевич зачерпнул много — может быть, слишком много из этого богатства и, богатый им, расточал военное имущество, снаряды, доведя войско до снарядного голода» [392] Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е. Э. Месс-нера. М., 2005. С. 499. . С этакой логикой странно, что Е.Э. Месснер затем обрушивается с критикой на советских полководцев, которые зачастую не жалели крови войск, но всегда действовали наступательно.