Олег Смыслов - Защитники Русского неба. От Нестерова до Гагарина

1 мая 1943 г. А.Ф. Ковачевичу было присвоено звание Героя Советского Союза. За день до дня рождения. Так уж получилось, не специально!

Когда я держал в руках наградной лист на Аркадия Фёдоровича, аккуратно подшитый в архивном деле в Подольске, то удивился его краткости и конкретике. В нём нет никакой «воды» или «водицы», каких-то особо красивых слов. Всё очень чётко до прямолинейности. Может быть, потому что этот документ первым подписал сам Лев Львович Шестаков?

«Тов. Ковачевич участвует в Отечественной войне с 22 июня 1941 г., за период боевых действий с немецкими захватчиками произвёл 356 боевых вылетов, провёл 58 воздушных боёв, сбил лично 13 самолётов противника и в групповом бою 6 самолётов противника.

Из них: после последней правительственной награды участвуя на Сталинградском фронте, произвёл 65 боевых самолётовылетов, провёл 28 воздушных боёв, сбил лично 6 самолётов противника и в групповом бою 3 самолёта противника».

После перечисления сбитых указано: «На все сбитые самолёты противника имеются подтверждения. До прихода в полк командовал эскадрильей. Его эскадрилья на Сталинградском фронте произвела 96 боевых самолёто-вылетов, произвела 43 воздушных боя и сбила 15 самолётов противника.

Тов. Ковачевич личным примером воспитывает своих лётчиков. Волевой, требовательный к себе и подчинённым командир. В настоящее время назначен командиром эскадрильи. За мужество и героизм, проявленные в боях с немецкими оккупантами при защите г. Сталинграда, достоин высшей правительственной награды звания "Герой Советского Союза"».

Шестаков подписал наградной лист 2 февраля 1943 г., командир 268-й истребительной авиационной дивизии полковник Сиднее 7 февраля 1943 г. и, наконец, командующий 8-й воздушной армией генерал-майор авиации Хрюкин 11 февраля 1943 г.

Так командир эскадрильи с синими капотами (Амет-Хан Султан был командиром эскадрильи «желтоносых», а А.В. Аллелюхин командовал эскадрильей с красными капотами) стал официально признанным Героем…

О том, как чествовали Героев, Аркадий Фёдорович рассказал следующее: «Получать звёзды, по-моему, нас прибыло человек восемь. Был командующий воздушной армией, командир дивизии. С нашего полка: я и Лавриненков. И с других полков. Нас поздравили, прикрепили награды. И мы на полуторке поехали обратно в часть. Едем поздно вечером. Я комэска, Лавриненков у меня командир звена. Я говорю: "Володь, что ж будем делать. Сейчас приедем ночью. Кушать нечего. В деревне, где мы стоим там беднота одна!" Приехали. Говорю шофёру: "Знаешь, давай-ка, на всякий случай поедем к столовой. Там есть дежурный, может нам хоть кусок хлеба дадут".

Мы зашли в столовую, а лётчики всего полка сидят за столами и ждут. Отвинтили эти звёзды и ордена и в кружку с водкой. И она пошла по кругу. Так вот выпили, поздравили и всё. Гордости у меня никакой не было. И лишь посещала одна мысль: "Теперь мне нужно ещё лучше работать"».

А тем временем, по мнению аналитиков немецкого командования, «битва за Сталинград, с чрезвычайно высокими потерями лётного состава и материальной части, оказала негативное влияние на будущее немецкой авиации на русском фронте.

В то же время Сталинградская битва ясно доказала, что возросшая мощь ВВС РККА стала реальным фактором, серьёзно подрывающим былое господство в воздухе. Даже высокое мастерство немецких лётчиков… не могло уже существенным образом повлиять на эту изменившуюся ситуацию». Об этом говорят многие факты.

«9-й гвардейский истребительный авиаполк воспитал много прекрасных лётчиков, — говорит Аркадий Фёдорович. — На их счету не один десяток сбитых вражеских самолётов. Сам же полк с декабря 1942 по декабрь 1944 года в боях потерял лишь 5 лётчиков.

Когда-то мы сбили Ме-110 и в планшете лётчика нашли приказ фон Рихтгофена, который предписывал своим пилотам не вступать в бой с нами, если нет численного превосходства…»

«14 февраля 1943 года был освобождён Ростов, — свидетельствует В.Д. Лавриненков, — а через четыре дня мы приземлились на тамошнем аэродроме. Зима стояла холодная, многоснежная, ветреная. Авиагородок встретил нас воем метели и чёрными стенами сгоревших зданий. Сотни ростовчан, кое-как одетых, обутых, расчищали стоянки для самолётов, разбирали кирпич на подступах к уцелевшим частям домов, засыпали и утрамбовывали воронки. Штаб полка обосновался в одной из комнат разрушенного аэропорта. Нас, лётчиков, разместили в ближайшем пригородном посёлке. В течение нескольких дней все мы занимались обезвреживанием снарядов и мин. брошенных противником, и обнаружили огромные запасы пороха. Кое-кто из ребят, шутки ради, стал устраивать опасные "фейерверки". Один из таких "фейерверков" увидел командир полка. Но его приближение вовремя заметили не в меру разрезвившиеся лётчики и все как один скрылись. На месте "преступления" он застал только Николая Остапченко, который случайно подошёл туда ради интереса.

— Что здесь творится? — строго спросил Шестаков.

— Фейерверк, товарищ подполковник, — спокойно ответил старший сержант.

— А где же "фейерверкеры"? — пошутил Шестаков.

— Разбежались, товарищ подполковник.

— Понятно. Но вы-то почему стоите? — строго взглянул командир на невозмутимого Остапченко.

— Даже сам не знаю.

— Не знаете? В следующий раз будете знать. Пять суток ареста! Можете идти!..»

Так начинался для лётчиков 9-го гвардейского полка новый этап войны…

Эскадрилья Ковачевича становится одной из сильнейших — Лавриненков, Тарасов, Головачёв, Твеленёв и другие.

В боевых донесениях, нередко отмечались, как и сам комэск, так и его лётчики.

Как-то в одной из наших бесед Аркадий Фёдорович затронул мотивацию героизма лётчиков:

« — Когда я пришёл в 9-й гвардейский из 27-го полка, я начал наблюдать. И увидел самые разные мотивации. Один говорит: "Мне наплевать на всё, мне нужна слава. Ордена". Вот и всё.

Я говорю: "Погоди. Ты уже потерял 3-го ведомого, комиссара эскадрильи. Что ж ты делаешь?" Он мне: "А мне чего. Мне важно, чтоб мне орден дали!"

У другого мотивация другая: выполнить приказ. Страх перед ответственностью.

Третья мотивация: отомстить за близких, за друга. Победить врага!

Словом, мотивации разные. Но это совершенно другое по сравнению с боевым стержнем, боевым духом, твёрдостью духа. Всё это воспитывается с детства.

Вот говорят духовность. Что значит духовность? Это вера в Бога? А у меня духовность — это интеллект, характер соответствующий, стремление к чему-то, любовь к Родине. А боевой дух — это смелость, настойчивость, умение довести до конца начатое дело… У нас вообще многое путают».

И ещё Аркадий Фёдорович заговорил со мной как-то про героев и привёл один пример: