Денис Козлов - «Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года)

Одновременно были обстреляны Феодосия крейсером «Бреслау» и Новороссийск крейсером «Гамидие». Номер 185. Ненюков

Верно: За адъютанта Главного командира Севастопольского порта поручик Квашнин-Самарин

РГА ВМФ. Ф. 609. Оп. 1. Д. 376. Л. 213, 21 Зоб.

16/29 октября в Константинополе разнесся слух о состоявшемся будто бы столкновении русского и турецкого флотов в Черном море. […]

Первое известие об этом я получил от драгомана Великого Везиря, спешно посланного ко мне последним для проверки сведения, которому он не желал верить. Я не был в состоянии сообщить ему что-либо по этому поводу, хотя и трудно было сомневаться в возможности столкновения, являвшегося лишь естественным результатом создавшегося политического положения. Вскоре за тем мой Английский товарищ сообщил мне полученную им телеграмму об обстреле турецкими миноносцами Одессы. […]

17 октября утром я телефонировал Великому Везирю, прося указать время, когда он мог бы принять меня. Принц Саид-Халим ответил мне, что, к сожалению, по нездоровью он принять меня не может. Тогда я послал ему официальную ноту, в которой вкратце изложил содержание полученной мной телеграммы [59]. В приложенном же к ноте частном письме, выражая сожаление по поводу необходимости покинуть Константинополь, не простившись с ним, я просил Великого Везиря выдать мне паспорта. […]

Великий Везирь просил меня приехать к нему в Еникей к 3 часам дня. Я застал у него Английского посла, присутствовавшего при большей части нашего разговора. Уведя меня затем в соседнюю комнату, Великий Везирь начал уверять меня в том, что ни он, ни правительство не желают войны. […]

Я возразил, что уже в течение трех месяцев указывал ему и Талаат-бею на опасность, угрожавшую Турции со стороны немцев, и что предупреждал их о том, что терпению России может и должен наступить конец. […]

Принц Саид-Халим выразил намерение телеграфировать Фахреддину, дабы он передал Императорскому Правительству глубокое сожаление о случившемся.

АВПРИ. Ф. 134. Оп. 473. Д. 45 — Сборник дипломатических документов. Переговоры от 19 Июля до 19 Октября 1914 года, предшествовавшие войне с Турциею. Пг: Гос. Типография, 1914. С. 58, 59.

Милостивый государь Николай Николаевич,

Возвратившись из Севастополя, где я производил расследование о действии Черноморского флота в первый день войны с Турцией, я спешу ответить Вашему Высокопревосходительству на письмо Ваше от 5 сего ноября.

Главной задачей Черноморскому флоту ставилось — не допустить неприятельского десанта на побережье Черного моря. Задача эта достигалась бы заблокированием Босфора. Не говоря уже о том, что такая блокада могла бы быть действительной только если бы наш флот мог пользоваться как базою портами Болгарии — единственно достаточно близкими к Босфору, что, по политическим обстоятельствам, было невозможно — нельзя не заметить, что попытка к осуществлению такой блокады неминуемо повлекла бы за собою немедленную войну с Турцией.

Между тем командующий Черноморским флотом имел вполне определенные указания, что начала войны с Турцией необходимо всячески избегать, пока не определится перевес франко-русских войск над австро-германскими, и что союзная нам Англия, имеющая большое число подданных магометан, особенно настаивает, чтобы война была начата Турцией, а не нами.

Оставалось искать случайной встречи с «Гебеном», чтобы напасть на него и уничтожить его при первой возможности.

Однако и эта возможность была исключена телеграммою Вашего Высокопревосходительства от 30 сентября: «Не ищите встречи с турецким флотом, если сам он не займет явно угрожающего положения». При таких обстоятельствах и при данных директивах приходилось мириться с возможностью того, что произойдет именно то, что произошло — то есть «хулиганский» рейд германо-турецких крейсеров с целью бомбардировать наши беззащитные порты.

Защита флотом многочисленных пунктов побережья, которым могла грозить бомбардировка, вызвала бы такую разброску сил, которая с военной точки зрения совершенно недопустима. Набросать мины у всех этих пунктов было также невозможно, потому что требовалось, кроме указанных в Вашем письме Одессы, Ялты, Ливадии и Феодосии, еще защита, согласно просьбе главнокомандующего Кавказской армией, — Новороссийска, Туапсе и Геленджика. Наконец, было необходимо заминировать также подходы к Севастополю, Очакову, Керчи, Батуму и устьям Дуная. Для этого потребовалось бы огромное количество мин. Если бы поставить мины заблаговременно, то минные заграждения эти ко времени начала военных действий, замедления в котором можно было бы предполагать, по мнению Министерства иностранных дел, даже до весны, оказались бы недействительными: многие мины снесло бы с места постановки во время зимних штормов. Мореплавание по Черному морю сделалось бы тем самым опасным и для нашего флота.

Ввиду всего этого адмирал Эбергард решил поставить мины лишь с объявлением войны.

По произведенному мною расследованию, оказалось, что обвинение адмиралу Эбергарду в непринятии мер предосторожности от внезапного нападения неприятеля также является несправедливым. 15 октября адмирал Эбергард получил телеграмму парохода Р.О.П.И.Т. «Великий Князь Александр»: «Сегодня на высоте Амастро в трех милях от берега встретил «Гебен» и два миноносца курсом на Керемпе». Следовательно, «Гебен» шел под самым Анатолийским берегом на восток и его действия отнюдь не имели явно угрожающего характера.

Тем не менее, адмирал Эбергард, получивший в тот же день от начальника Морского генерального штаба телеграмму со сведениями о том, что следует ожидать разрыва с Турциею, оповестил весь флот радиограммой, гласившей, что положение весьма серьезно, что «Гебен» с двумя миноносцами находится в море, и что необходима полная готовность к выходу в море с рассветом следующего дня.

Принужденный зайти за углем в Севастополь, он решил остаться до утра на якоре, т.к. для того чтобы выйти в море ночью, пришлось бы зажечь входные огни, которые, ясно указывая фарватер, на котором находится флот, выходящий в море, могли бы привлечь к нему неприятельские миноносцы.

На всех судах была полная бдительность. Слухи о том, что на стоявших в Одессе канонерских лодках не было в ночь нападения офицеров, совершенно неосновательны. Я проверил их происхождение: находившиеся на берегу, состоявшие в штабе Одесского военного округа два флотские штаб-офицера, услышав пальбу, поспешили в гавань; публика видела, как они садились на шлюпки, направляясь на «Кубанец», чтобы узнать, в чем дело, когда неприятельские миноносцы уже уходили. Это и послужило основанием сплетни, столь часто упоминавшейся в многочисленных анонимных письмах и доносах.