Рафаил Мельников - Крейсер «Очаков»

С уменьшением напряженности часть десантных отрядов из посольства и консульства были возвращены на корабли, „Ростислав” с 3-часовой перешел на 12-часовую готовность. Разрешены были и увольнения команд на берег.

В донесении командира „Кагула” о праздновании на крейсере в декабре 1912 г. дня святого Николая-чудотворца подчеркивалось крайне утешительное для начальства повышенное религиозное настроение команды, которая „со вниманием слушала поучения священника, усердно и истово молилась в церкви, часто становясь на колени”. Глубокое впечатление произвело, якобы, и прочувствованное патриотическое слово, с которым 16 декабря в корабельной церкви обратился к матросам „Кагула” болгарский митрополит Борис. Напряженную идеологическую обработку команды вел и корабельный священник. В течение декабря он прочел шесть лекций с объяснениями „десяти заповедей закона божия, членов символа веры, таинств покаяния и причащения”. В январе к семи лекциям священника („об общении церкви земной с церковью небесной”, „о таинствах крещения и миропомазания” и т. д.) прибавились и две лекции, прочитанные офицерами: о гибели броненосца „Петропавловск” и смерти адмирала Макарова и о войне на Балканах. В рождественский праздник на кораблях устраивали увеселения, игры, кинематограф и матросские спектакли, на которых присутствовал посол, представители посольства и русской колонии.

В ночь на 28 декабря с парохода РОПиТ „Иерусалим” приняли по радио сообщение о полученном им повреждении во время снежной пурги у острова Мармара. Водолазы посланного на помощь крейсера „Кагул” успешно заделали пробоину, пароход смог продолжать рейс. В конце января 1913 г. пожарная партия крейсера из 30 человек при двух офицерах участвовала в тушении вспыхнувшего в Константинополе большого пожара. На всех кораблях обычным порядком шли учения, к которым привлекали и солдат десантного отряда. На „Кагуле” они были назначены в прислугу 75-мм орудий, посменно выходили на шлюпочные учения на гребном катере. Увольнения команд на берег („кучками” по четыре человека) назначались в отдельные дни для каждого корабля, чтобы не было возможностей подпольных сговоров; к удовлетворению начальства, матросы проводили время „только в развлечениях”. 11 февраля начальствование над отдельным отрядом Черноморского флота принял прибывший из Севастополя контр-адмирал Н. А. Петров-Чернышин, поднявший свой флаг на „Кагуле”. Сменившийся в Турции кабинет отказался от начинавшихся мирных переговоров с Болгарией и возобновил войну. Усилилась и напряженность в отношении к иностранцам. Ввиду исключительно тревожной обстановки на „Ростиславе” в башнях 254-мм орудий на ночь загружали зарядные столы, а на „Кагуле” в казематы 152-мм орудий подавали по две нагруженные беседки с патронами и снарядами. В исправности и полной боевой готовности были и все технические средства кораблей. Уголь на отряд регулярно доставлял из Мариуполя русский пароход „Батум”.

20 февраля 1913 г. торжественной панихидой началось празднование 300-летия дома Романовых. На следующий день все корабли международной эскадры расцветились флагами, а вечером иллюминировались. Салюты на рейде Босфора не разрешались, но в порядке исключения в полдень его произвела турецкая яхта „Эртогрул”. Последовали визиты и поздравления от иностранных командиров. Для команды „Кагула” по расширенной программе проводились игры, спортивные соревнования на установленные начальством призы, организованы были танцы и пение. Затем на „Кагуле” и „Донце” устроили кинематограф, на „Ростиславе” — командный спектакль. На все увеселения приглашались матросы с других отечественных и иностранных кораблей. Гостей оставили на ужин, состоявший, как явствует из отчета, из двух блюд улучшенного качества. Вечер произвел благоприятное впечатление на иностранных адмиралов, благодаривших за внимание к их морякам и за установившиеся между матросами дружеские отношения. 23 февраля на „Ростиславе” состоялся заключительный прием, которым руководил сам посол. И снова был показан матросский спектакль; танцы продолжались до 5 утра.

В эти дни к линейному крейсеру „Гебен” и яхте „Лореляй” присоединился пришедший из Смирны третий германский корабль-легкий крейсер „Бреслау”. Так впервые русские моряки познакомились, оказавшись на одном рейде, со своими будущими главными противниками в начавшейся через полтора года войне.

В мае 1913 г. „Кагул” выходил для уничтожения девиации в Мраморное море, посетил Буюк- Дере и только в августе, после почти годичного пребывания за границей, возвратился в Севастополь. И сразу же — 9 августа крейсеру довелось участвовать в традиционной верноподданической церемонии так называемого императорского салюта флота — в честь появления царского поезда из Севастопольского тоннеля в виду Большой Севастопольской бухты. Предстояло крымское продолжение торжеств, посвященных празднованию 300-летия дома Романовых, в „высочайшем присутствии”.

В тот же день „Кагул” и „Пантелеймон” в числе первых шести кораблей удостоились визита Николая II. Дым и гром салютов (31 залп) разносились по рейду; вечером флот был иллюминирован. Салютовали и при посещении царем 13 августа „Евстафия”, „Иоанна Златоуста” и „Трех святителей”. На следующий день тем же „салютом по уставу” провожали яхту „Штандарт”, на которой царский брейд-вымпел (ему салют не полагался) был на траверзе Константиновской батареи заменен императорским штандартом. Грохотом этих непрекращавшихся парадных салютов царь и его свита словно старались отогнать черные мысли, которые вызывал у них самый вид этих так недавно бунтовавших или собиравшихся бунтовать кораблей.

21 августа „Кагул” под флагом командующего морскими силами возглавил пришедший для четырехдневных учений на Тендру отряд линейных кораблей — „Пантелеймон”, „Евстафий” и „Три святителя”. Крейсер неоднократно буксировал щит для стрельбы линкоров, затем сам проводил стрельбы. С 11 по 14 сентября для очистки и окраски подводной части корпуса крейсер стоял в Алексеевском сухом доке. Одновременно меняли снаряды старого образца на новые, испытывали систему аварийного затопления погребов, продолжали плановые учения и занятия.

В конце сентября после очередных стрельб флот вышел на трехдневные маневры к Анатолийскому побережью, после которых „Кагул”, вновь подняв флаг командующего морскими силами, повел бригаду линкоров и 2-й дивизион миноносцев в трехдневное крейсерство.

Весь октябрь Черноморский флот провел в громогласных изъявлениях верноподданнических чувств. Услаждали императора эффектным зрелищем колонны собственных его величества кораблей, слаженно маневрирующих „у его ног” — под окнами вознесшегося на скалах ливадийского дворца, ласкающим слух и совсем не опасным для дворцовых высот громом холостых салютных выстрелов и наконец — феерической картиной электрической иллюминации кораблей, застывших на рейде ночной Ялты. Потом расцвеченные флагами корабли повторили всю церемонию в честь тезоименитства малолетнего наследника Алексея Николаевича. Затем в Севастополе начались молебны в честь чудесного спасения царской семьи при крушении поезда у станции Борки в 1888 г. — случай, возведенный в ранг божьего провидения и превращенный в национальный праздник. И, наконец, последовало новое молебствие с неизменным салютом эскадры 21 октября по случаю очередной годовщины восшествия императора на престол…