Игорь Цветков - Дредноуты Балтики. 1914-1922 гг.

К началу ноября исчезло из продажи молоко. Поэтому в лавках его стали выдавать по 0,5–1 литру на семью в день. *351Две недели спустя газета вновь отметила недостаток молока, сливок и сыра в городе *352, а 2 декабря в заметке прозвучали такие строки: “Вопрос о молоке становится всё более критическим…”. *353Примерно в это же время появились слухи о скором введении молочных карточек. *354Впрочем, они так и не подтвердились.

18 октября сахарные заводы из-за недостатка сырья поставили магистрат Гельсингфорса в известность о том, что до 1 ноября сахар будет отпускаться “лишь тем учреждениям, кои не могут обойтись без него”. Также заговорили о карточках на сахар. *355Неделю спустя стали появляться новые слухи о возможных нормах распределения. В Гельсингфорсе они составляли 1 кг, в остальных городах Финляндии — 800 г, в деревнях — 500 г на человека. В ноябре было помещено официальное объявление, что 25 октября сенатом образован Центральный Сахарный комитет во главе с Г.Р. Снельманом, который и будет заниматься распределением сахара. *356

На остальные продукты карточная система и централизованное распределение не распространились. Однако уровень цен вырос по сравнению с 1915 г. Это коснулось даже картофеля и рыбы — сказались продолжающаяся морская война и холодное с заморозками лето.

Что касается промышленной продукции, то здесь наиболее стремительно дорожало мыло, ткани, табачные изделия и керосин. Летом мыло за месяц подорожало на 18 пенни за 1 кг и стоило 1,3 марки. Через год эта сумма составляла 2,4 марки. *357Черное сукно увеличилось в цене в более чем 4 раза, полотно — на 44 %. Хлопчатобумажные ткани возросли в цене на 62,5 %, причем только в июле 1915 г. их стоимость повысилась на 20 %, а в мае 1916 г. — ещё на 7,5 %. *358Цена табачных изделий возросла к октябрю 1916 г., по сравнению с довоенной, на 90 %. Цена керосина — на 55 % к январю того же года. *359

На “Петропавловске” в минуты отдыха

Дороговизну ощутили на себе и нижние чины, и офицеры. Так в письме жене от 25 сентября 1915 г. вахтенный офицер крейсера “Рюрик”, стоявшего в Гельсингфорсе, лейтенант А.И. Рогозин упомянул: “Вчера был в городе, все страшно дорого, на всё цены ужасно поднялись. Ограничился одним зубным порошком”. *360

Таким образом, столица Финляндского княжества представляла противоречивую картину высокой культурной активности на фоне прогрессирующего ухудшения социально-экономической ситуации, что и могли наблюдать экипажи бригады, сходя на берег.

Возможностей попасть в Гельсингфорс у матросов бригады было не так много. В будние дни зимой увольнение на берег происходило в 13.30, т. е. после обеда. Часть команды, сходившая в это время, убывала до половины восьмого вечера этого же дня. Остальные получали послеобеденный чай и с 14 ч. снова начинали выполнение судовых работ. *361Перед ужином с линейных кораблей отправлялись те матросы, которые должны были вернуться до половины двенадцатого ночи того же дня или к 8 ч. утра дня следующего. Вообще, полагалось увольнять в день не более трети команды, при этом никто из несущих вахту в этот или следующий день уволенным на берег быть не мог. *362Летом, в период боевой кампании, возможностей съехать было ещё меньше, поскольку корабли находились в учебных и боевых плаваниях, на них проводились ремонтные работы, погрузки топлива и боеприпасов. Увольняли на берег раз в 7-10 дней. *363

В выходные дни первая партия матросов отпускалась на берег перед обедом. Была и ещё одна возможность покинуть свой корабль до срока. Членов лыжной и хоккейной команд часто отпускали для тренировки почти на весь день. Пищевое довольствие они могли получить на камбузе в виде сухого пайка. *364Вторая партия желающих увольнялась с 14 ч. Необходимо отметить, что в выходной день разрешалось отпускать на берег до 40 % всего экипажа. Тем же, кто остался, предлагались традиционные занятия: библиотека, кружки.

По воскресеньям матрос мог быть уволен до половины восьмого вечера (с 13 ч.), до 10 ч. вечера, чего не делалось в обычные дни, до половины двенадцатого и, наконец, до утра следующего дня. *365Это правило подкреплялось приказом № 1 начальника бригады от 7 января 1915 г. Согласно ему, увольнять на берег нельзя было более 8 % судового состава, не считая женатых и сверхсрочнослужащих. Женатые должны были списываться 3 раза в неделю с 17 ч. до утра, а сверхсрочнослужащие — столько же, но до 22 ч. *366Женатых на дредноутах, однако, было не столь много. На линкоре “Севастополь”, например, к началу 1915 г. насчитывалось 33 чел., жены которых жили “с командой”, т. е. в Гельсингфорсе. *367Именно они и имели право на трехразовое увольнение. Приблизительно так же обстояло дело у англичан. При стоянке в порту женатый матрос мог списаться “через ночь”, т. е. 3–4 раза в неделю. *368К некоторым в Гельсингфорс приезжали семьи. В подобных случаях им либо приходилось снимать комнату в городе, либо они могли рассчитывать на получение квартиры. Последнее, впрочем, было прерогативой унтер-офицеров и старослужащих. Так, в январе 1917 г. в новом доме при Свеаборгском порту квартиры получили: боцман “Петропавловска” Ф. Гадалов, унтер-офицеры “Полтавы” и “Гангута” И. Усков и Н. Тындриков, санитарный кондуктор “Севастополя” П. Баранов. *369Офицеры в этом смысле не являлись исключением. Те, чьи семьи жили в Гельсингфорсе, снимали квартиры, могли ночевать на берегу, но только при условии отсутствия вахты в ночное время. Из-за дороговизны жизни и их число не было столь значительно. Так, осенью 1916 г. только 6 офицеров “Петропавловска” проживало в городе с семьями. *370

Плавание под парусом баркаса с “Петропавловска'' на Большом Кронштадтском рейде

Внеочередным отпуском на берег могли премировать. Так, Д.И. Иванов вспоминал, что гальванер В. Полухин после того, как во время похода в штормовую погоду закрепил край противоторпедной сети, запутавшейся в винтах “Гангута”, “с первой партией отправился на берег”. *371Могли и наказать лишением права отправиться в увольнение. Так произошло на “Гангуте” в июле 1915 г. с комендором И. Сусаковым за неповиновение патрулю, боцманматом М. Соколовым за неявку вовремя или фельдфебелем П. Глазуновым за удар подчиненного. *372

Гельсингфорс для экипажей кораблей являлся самым желанным местом. Матрос “Гангута” Д.И. Иванов так вспоминал об этом: “…Никак не могли дождаться обеда, ведь после обеда команду отпускали до 7 вечера на прогулку”. Получив долгожданный отпуск, матросы направлялись в город. “В направлении к Свеаборгу и Гельсингфорсу от каждого корабля утоптаны дорожки. По ним спешат матросы — радостные, весёлые… Каждому хочется побыстрее пройти ледяное поле, побывать в городе, посмотреть, как там живут люди…”. *373Добравшись до берега, уволенные попадали в порт. Там находилось место встречи со знакомыми и друзьями, а также своего рода информационный пункт, где происходил обмен всевозможными новостями. “На берегу возле портовых сооружений, — свидетельствует Д.И. Иванов, — можно было наблюдать интересную картину: матросы обнимались, хлопали по плечам, до боли сжимали друг другу руки…, завязывались оживлённые разговоры…”. *374В порту матросы и офицеры могли отдать вещи в стирку — там размещались прачечные, обслуживавшие нужды флота. Одна из наиболее крупных находилась возле Северной гавани, на Северной набережной, 4. Её хозяйкой являлась жена матроса I статьи линейного корабля “Полтава” Ф. Кушина. *375