Игорь Цветков - Дредноуты Балтики. 1914-1922 гг.

Выйдя из порта, матросы расходились по знакомым им в городе местам. Чаще всего матросов с кораблей, стоящих в Гельсингфорсе можно было видеть в парке развлечений, называвшемся Брунспарк. Расположенный в юго-восточной части города, он имел неоспоримое преимущество: в 10–15 мин. ходьбы находился порт. Спектр развлечений был широк: от посиделок в увеселительных заведениях, до знакомств с девицами лёгкого поведения. *376

Конечно, встречались моряки и на главной улице Гельсингфорса — Эспланадной, или, в просторечии, Эспланаде. Более всего их внимание привлекали кухмистерские — небольшие кафе, где можно было перекусить и поговорить со знакомыми. Там, где “было полным-полно народа, в финский говор вплетались русские слова”, матросы отдыхали от однообразия служебных будней. *377Одной из самых популярных была кухмистерская возле Исторического музея. Но, чтобы добраться до неё, нужно было ехать на трамвае через всю Эспланаду. В противном случае времени на дорогу уходило слишком много. *378

Городской кинематограф, наоборот, популярностью не пользовался. Это объясняется, на наш взгляд, двумя обстоятельствами. Во-первых, большим количеством офицеров, ходивших туда. Возможно, что такой вид развлечений в городе выглядел слишком “господским”. К тому же, существовала вероятность наткнуться на офицеров своего корабля, что лишний раз напоминало о службе. Во-вторых, на линкорах 1-й бригады с зимы 1915 г. оборудовались собственные кинозалы.

При отбытии в город необходимо было быть одетым по форме. Даже в случае отправки с кораблей матроса на суда, стоявшие в Южной гавани, с поручением, требовалось переодеваться в выходную форму. Зимой обязательным условиям являлась шинель. *379На улицах категорически запрещалось курить.

Соревнования по бегу на “Гангуте”

Накладывался ряд серьезных ограничений и на места пребывания в городе. В частности, в январе 1915 г. начальник Гельсингфорсского гарнизона генерал-майор М.В. Лобановский выпустил приказ № 16, в котором говорилось: “…3. Раненые нижние чины в театрах и цирках могут занимать места не ниже 2-го яруса лож и совсем не могут быть в партере, местах за креслами, а во время антракта — в фойе… Не упомянутые здесь театры [Александровский русский, Шведский и Финский — Д.Б.] и прочие увеселительные заведения [кроме цирка — Д.Б.] нижним чинам всех категорий и званий посещать безусловно запрещается. 4. Увольнение нижних чинов в кинематографы допускается только днем…”. *380Запрещалось матросам посещать и кофейни в центре города. В начале октября 1915 г. по вопросу о допуске в некоторые из них была создана специальная комиссия под председательством командира линейного корабля “Андрей Первозванный” капитана I ранга Г.О. Гадда. От дредноутов туда вошли старший офицер “Петропавловска” старший лейтенант Л.И. Буткевич и старший лейтенант АД. Кира- Динжан с “Гангута”. *381В результате работы комиссии нижним чинам было разрешено посещать 15 кофеен на окраинах и в порту.

Судя по сохранившейся выписке из письма командира “Полтавы” капитана I ранга барона В.Е. Гревеница, датируемого апрелем 1916 г., матросам запрещалось посещать некоторые сады. Летом для них был также закрыт проход по центральному бульвару — Эспланаде — и по улицам Северным и Южным Эспланадным по обе стороны. *382Ненормальность подобной ситуации осознавали офицеры. В.Е. Гревениц возмущенно писал: “им… ничего нельзя, везде их хватают, сажают, не пущают. Одна дорога им открыта: в тайные притоны, где торгуют ханжой и ведут пропаганду”. *383

Легально раздобыть водку и водочные изделия в Гельсингфорсе с середины января 1915 г. было невозможно. 14 января свет увидело постановление Финляндского генерал-губернатора генерал-лейтенанта Ф.А. Зейна о запрете торговли алкогольными напитками. Нарушение каралось штрафом до 8 тыс. финских марок или тюремным заключением до 3 месяцев. *384Однако стала процветать нелегальная продажа. Использовались всевозможные заменители. Так, в апреле 1915 г. “Финляндская газета” отметила появление большого количества лиц, опьяневших от принятия одеколона. 10 апреля в полицейские участки было доставлено 11 чел., несколькими днями раньше — 20. *385Пили также денатурат и древесный спирт. В течение года в городские больницы было доставлено 9 горожан с тяжелыми отравлениями, из них 7 — от денатурата и 1 — от древесного спирта скончались. *386Пик подобных происшествий пришелся на июль — начало сентября. В это время имели место 3 случая с летальным исходом, а в полицейские участки попало свыше 30 пьяных. Во время попойки в пекарне 27 августа применялся столярный лак, от отравления которым скончались ещё 2 чел., а один погиб после употребления лампового спирта 16 июля. *387

В матросской среде также отмечались случаи отравления различными заменителями. Так, 28 декабря 1914 г. произошло массовое отравление денатурированным спиртом членов экипажа минного заградителя “Амур”. Пострадало 10 чел., из них умерло двое. 30 декабря список пополнился двумя матросами с эскадренного миноносца “Эмир Бухарский” (скончался один) и одним — с линейного корабля “Слава”. В этой связи 24 января 1915 г. в штаб бригады дредноутов был направлен циркуляр № 40 от имени командующего флотом с приказанием прочитать его при команде. Там самым, очевидно, экипажам хотели обрисовать существующую опасность и предостеречь от неё. *388Однако похожие случаи продолжались. 30 января от отравления денатуратом скончался машинист с транспорта “Како”. *389

Матросы с изучаемой нами бригады тоже не стали исключением. 14 февраля в Гельсингфорсском морском госпитале умер боцманмат “Петропавловска” А. Туманов. Он выпил политуру. 18 мая, в тот же день после употребления древесного спирта, в госпиталь попала группа моряков с “Севастополя”. Гальванер С. Кудряшов был в особенно тяжелом состоянии, поэтому на корабль врачи даже сообщили о его смерти. Однако он выжил. 24 октября от отравления денатуратом скончался моторист II статьи “Гангута” Ф. Шихов. *390

Постепенно различные алкогольные смеси начали уступать место самогону. 9 июля 1915 г. “Финляндская газета” поместила заметку: “За невозможностью достать в настоящее время какие-либо крепкие напитки, в разных местах… предместий города Гельсингфорса началась фабрикация особого рода напитка, названного местными алкоголиками непереводимым финским словом “килью”, крепость которого больше настоящего пива… Зоркий глаз полиции “накрыл” и привлек к ответственности уже несколько такого рода “фабрикантов””. *391Этот напиток фигурирует и в воспоминаниях Д.И. Иванова. Он деликатно именует его “финским пивом”, хотя дает и название “кале”. *392“Кале” или “килью”, судя по воспоминаниям, являлось непременным атрибутом кухмистерских, названных автором однажды более прозрачно харчевнями. *393В течение второй половины 1915 г. в городе было закрыто 2 “кильюварни”: на Западной Брагесской ул., 8 и Вазаской, II. *394В январе — июне 1916 г. полиция уничтожила тайную винокурню на Магистратской ул., 5. Всего за этот срок в Нюландской губернии прекратили существование 4 аналогичных заведения. Лидировала по этому показателю Або-Бьернеборгская губерния с 42 случаями. *395Во втором полугодии удалось разоблачить ещё одну “подпольную” мастерскую. *396