Олег Смыслов - Иуды в погонах

«В 1931 году, работая в Глуховском районе Черниговской области уполномоченным в отделе труда, который занимался вербовкой рабочей силы для строительства промышленных предприятий, Пётр Шило проиграл в карты 5000 казённых денег. Попытался скрыться, но в Саратове был арестовал.

Сидеть в камере не входило в его планы. Взломав вместе с находившимися с ним уголовниками кирпичную степу тюремной бани, Шило бежал.

Скрывался в Иркутске, потом в Воронежской области. Воспользовавшись пожаром в квартире, обжег верх своего паспорта и получил новый на фамилию своей жены — стал Гавриным. Позже переправил букву Г на Т, получилось — Таврин. Под этой фамилией устроился на учёбу в Воронежский юридический институт. После окончания первого курса был принят на должность старшего следователя в Воронежскую прокуратуру. За самовольное оставление работы был вновь арестован, однако наказания избежал. В сороковом году уехал в Свердловск, где по подложному паспорту устроился на работу в трест “Урал-золото”, откуда 14 июня 1941 года и был призван в Красную Армию. Воевал, и даже неплохо», — пишет А. Михайлов.

«Враньё и авантюризм были натурой этого человека. Одна женщина, знавшая его но Свердловску, рассказывала, что знакомым женщинам Таврин представлялся сотрудником НКВД.

“Меня, правда, удивляло, — добавляла она, — что такой ответственный товарищ не упускал случая слямзитъ что-нибудь по мелочам. Пользуясь моим отсутствием, унёс мою кожаную куртку, кое-что из белья. Хозяйка квартиры лично приготовила ему из моей муки на дорогу булочки”».

Самое интересное, что один из ветеранов контрразведки, имеющий отношение к задержанию и допросам Таврина, рассказывал, «что ему показалось, что тот был не способен ни заложить бомбу в месте, куда приедет Сталин, ни стрелять из компактного фаустпатрона по машине вождя».

«Не тот он был человек, — говорил ветеран. — Не того склада. Согласиться мог, тренироваться мог, а пожертвовать собой — нет» (Е. Жирнов).

«При аресте Шило-Таврина и его спутницы в руки контрразведчиков попали шифры, кодировочные таблицы и специально оговорённые на случай провала способы оповещения. Шифровальный “лозунг” радистки — “Привет от дамы”. Шилова также была проинструктирована в “Цеппелине”: если работают под контролем, то в конце радиограммы будет подпись “Л. Ш.”, а при самостоятельной работе — “Л. П.”. Но это были не все меры предосторожности, которые предусмотрели в “Цеппелине”…

Позже в ходе следствия удалось также установить, что “Цеппелином” разработана ещё одна предосторожность на случай провала, о которой знал только Таврин. Перед заброской в советский тыл, Шило—Таврин согласовал с немецким командованием условный сигнал, который он должен был применить в случае своего ареста советской разведкой. Его жена, заброшенная вместе с ним в качестве радистки, не знала о наличии этого условного сигнала.

Принцип шифровки условного сигнала состоял в следующем: берётся слово, в котором имеются две одинаковые буквы рядом, например, “русский”, “коммуна” и т.п. Для подачи сигнала немцам о работе под диктовку Таврин должен был внести в текст радиограммы два слова, начинающиеся с этих букв, например, “милая мама”, “сильный снегопад”, и вставить их в определённое место радиограммы. Однако более подробно и конкретно объяснить способ кодировки условного сигнала Таврин на следствии отказался», — рассказывают В. Макаров и А. Тюрин.

После задержания Таврина и его жены следствие по делу оказалось в ведении НКВД—НКГБ, а «радиоигра» — с противником в Смерше.

Радиостанции был присвоен псевдоним «Туман» (прежде — «Семейка»). В историю отечественной контрразведки она и вошла именно с этим названием. Цель заключалась в вызове на советскую сторону германской агентуры и сё последующем аресте.

Последнее сообщение, отправленное Шиловой, ушло в «Цеппелин» 9 апреля 1945 года, но ответа уже не было.

Расстреляют «семейку» только в 1952 году. Его 28 марта, а её 2 апреля. Таврина за что, понятно. А вот сё? В своём последнем заявлении Шилова писала: «Все эти годы оккупации я мечтала о родной земле и родных людях. Я не жалею о том, что прилетела. Если нужно будет умереть, умру, но зато буду знать, где умерла и за что. Прошу об одном: предоставил» мне возможность разделить судьбу с мужем, какова бы она ни была. Я верю в то, что с момента вступления на родную землю он ничего бы не сделал против Родины».

Что ж, она говорила правду. Таврин-Шило действительно не собирался работать на немцев на советской территории. Он действительно хотел затеряться и порвать с немцами всякую связь.

Но ошибся лишь в одном — уж слишком высоко забрался. Переиграв «Цеппелин», он уже никак не мог переиграть советские спецслужбы. Такова истина.

Удивительно, но в двадцать первом веке «дело Таврина» получило своё продолжение. Как пишет И. Ландер» «официальная историография тщательно стремилась повысить рейтинг этой незатейливой операции и приукрасить её, для чего к ней пристёгивались некие акции зафронтовой и даже внешней разведки. Всё это делалось для создания иллюзии важной роли органов госбезопасности в аресте террористов.

В 2000 году “дело Таврина” начали подвергать ревизии. Обнародованные документы оказались небезупречными, логические схемы не увязывались, и самые радикальные исследователи договорились даже до утверждений о фальсификации всей этой истории. В это время я работал над трёхтомником “Негласные войны. История специальных служб. 1919—1945” и, естественно, заинтересовался поиском истины. Подробное исследование привело меня к неожиданному заключению о том, что хотя официальная версия действительно не отражает реальный ход событий, мы имеем дело отнюдь не с банальной фальсификацией. “Дело Таврина”, подобно матрёшке, скрывает в себе несколько интересных агентурно-оперативных комбинаций, проводившихся с обеих сторон фронта. Равно как и является наглядным образцом методики, по которой спецслужбы фабрикуют приемлемую для обнародования версию и скрывают под ней реальные события.

Всё это побудило меня приступить к написанию новой книги под условным названием “Фальшивый террорист”…»

Что ж, писать книги, бесспорно, дело непростое, но нужное. Вот только но «делу Таврина» что ещё можно узнать, кроме того, что уже известно? Безусловно, что-то еще можно сфантазировать, но, увы, уже невозможно доказать сам факт заброски к немцам в качестве агента советской разведки беглого растратчика, да к тому же банального авантюриста — Таврина-Шило. Это примерно как генерала Власова в качестве «агента влияния» «отправили» к немцам — за ненадобностью его участия на фронтах Великой Отечественной войны. Генералов-то у нас достаточно много, чтобы их но немецким тылам разбрасывать. Но а растратчиков в разы больше. Чего ж добру-то пропадать!