Лешек Подхородецкий - Вена, 1683

Несмотря на то, что документ был подписан всеми высшими генералами, спор за место в строю не закончился. В связи с решительным протестом герцога Лотарингского Собеский в конце концов согласился на изменение первоначального плана и отдал левое крыло австрийцам, которые должны были принять на себя основную тяжесть борьбы с турками, пока остальные войска будут преодолевать леса и горы Венского Леса. Это потребовало перемещения вспомогательных войск принцев немецких княжеств в центр.

Вопреки мнению некоторых осторожных и нерешительных австрийских командующих король стремился к тому, чтобы как можно быстрее оказать помощь теряющей последние силы Вене и быстротой маневра захватить турок врасплох. Поэтому он непрерывно работал над подготовкой всего плана окончательной расправы над турками. «Дорога спешная, проезды через города, комплименты, встречи, конференции постоянные с герцогом Лотарингским и другими, служба разная не только не дают сил писать, но и ни есть, ни спать», — писал король 4 сентября Марысеньке в ожидании переправы через Дунай. «До сей поры меня катар не отпускает и постоянное головы боление, особенно ночью, хотя и в кафтанике сплю, и под балдахином, и в тепле», — добавлял, жалуясь на слабое здоровье. Причиной простуды была, вероятно, ухудшившаяся в последние дни погода и обильные дожди, которые шли уже несколько дней, затрудняя продвижение армии. Однако короля не покидало хорошее настроение. Особенно он был доволен австрийской кухней. «Фанфаник (так ласково родители называли королевича Якуба. — Л.П.) чаще всего ест со мной, — сообщал он в том же письме королеве. — Что касается серых куропаток, фазанов или другой живности, то мог бы их съедать и по нескольку в день, потому что имеем их достаточно, как и фруктов». С герцогом Лотарингским у короля установились сердечные отношения, и он часто хвалил его в письмах к жене. «Он больше француз, нежели немец», — писал он.

Между тем уже соединившиеся колонны коронных войск 5 сентября подошли к месту переправы у Тульна, где остановились на непродолжительный отдых. Колонна гетмана Яблоновского от Кракова преодолела 450 километров, из которых 350 — за последние 15 дней, что само по себе было исключительным достижением, ведь войско тащило за собой всю артиллерию и огромные обозы. Это лучше всего свидетельствует о великолепной организации марша и высокой дисциплине солдат, которые, несмотря на перенесенные тяжести, просто пылали желанием сразиться с турецкими захватчиками. «Большая у всех нас к той войне охота, — писал матери галицкий воевода Станислав Потоцкий, говоря о настроениях в войсках. — Имеем основательную надежду на Господа Бога, что будет он благосклонен к войскам христианским» {61} 61 Akta do dziejów króla Jana III sprawy roku 1683, a osobliwie wyprawy wiedeńskiej wyjasniające. «Akta historica», t. VI. Kraków, 1883.. . Сразу же за поляками к месту переправы подошли имперские войска, прибывшие в Тульн из Корнойбурга.

В ночь с 5-го на 6 сентября австрийцы закончили строительство трех мостов через Дунай. Несмотря на то, что в результате последних дождей дороги на дунайских островах между мостами были чрезвычайно грязными, Собеский, не желая тратить время, уже рано утром переправился через реку. За ним к мостам двинулось все польское войско, марширующее таким красивым строем, что герцог Лотарингский и имперские генералы смотрели на него с «огромным удовлетворением». Однако австрийцы обратили внимание на бедную одежду одной из хоругвей. Собеский мгновенно это заметил и сказал: «Присмотритесь вон к тем храбрецам. Это непобедимое войско, которое поклялось одеваться не иначе, как в одежду, добытую у неприятеля». Австрийцы лишь с пониманием покивали головой.

Днем сильно пригрело солнце, грязь подсохла, и вся армия, за исключением обозов, легко переправилась через реку и встала у подножия Венского Леса, «вершины которого терялись в облаках». Назавтра,

7 сентября, через Дунай переправились австрийцы с герцогом Лотарингским во главе. 8 сентября по мостам прошли тыловые имперские части и польские обозы.

8 этот же день из-под Кремса прибыли под Тульн войска немецких княжеств, часть которых приплыла на судах. 9 сентября после полудня уже вся союзническая армия стояла под Тульном в том боевом порядке, который был запланирован, обращенная фронтом к югу. В это время король Ян III располагал следующими силами:

армия Короны (с учетом небольших потерь на марше и прибывших казаков) — 12 888 человек конницы, 10 370 — пехоты, 3200 — драгун, 250 артиллерийских и инженерных подразделений (всего 26 708 человек и 28 орудий);

имперская армия — 10 тысяч конницы и 8 тысяч пехоты, а также 70 орудий (кроме того, на берегу оставалось 2000 человек конницы);

саксонский корпус — 2000 человек конницы и 7000 пехоты, а также 16 орудий с прислугой;

баварский корпус — 3000 человек конницы, 7500 пехоты и 14 орудий с прислугой;

швабский корпус — 2500 человек конницы, 7000 пехоты и 12 орудий с прислугой.

Таким образом, вся армия насчитывала приблизительно 42 500 человек пехоты, свыше 30 000 конницы и 140 орудий. Без сил, оставленных для охраны обозов и мостов под Тульном, можно считать, что войска, предназначенные для оказания непосредственной помощи Вене, насчитывали 70 тысяч человек {62} 62 J. Wimmer, Wyprawa wiedeńska 1683 roku. Warszawa, 1957. .

Концентрация и переправа войск союзников произошла на расстоянии всего 25 километров от главных сил Кара-Мустафы, штурмовавших австрийскую столицу. Однако союзники не встретили на Дунае никаких неприятных неожиданностей со стороны турок, не было ни малейшей попытки помешать переправе! Неужели турки ничего не знали о приближавшейся к Вене помощи? Сам Собеский долго тешил себя именно такой надеждой. «О нас ни венгры, ни турки или не знают, или не хотят знать, что очень хорошо для нашей стороны», — писал он 4 сентября из замка Штеттельсдорф королеве.

Однако в действительности дела обстояли несколько иначе. Как говорит Силахдар-Мехмед-ага, уже во второй половине августа, за несколько дней до поражения под Бизамбергом, Хусейн-паша предостерегал Кара-Мустафу о возможном подходе к австрийцам помощи и извещал, что «поблизости (находится) также король польский, окаянный, по имени Собеский, который идет на подмогу Вене сам, собственной персоной, с великим гетманом и польным гетманом подвластной Польше Литвы, а также с тридцатью пятью тысячами пеших и конных гяуров польских» {63} 63 Kara Mustafa pod Wiedniem. Żródła muzułmanskie do dziejów wyprawy wiedeńskiej 1683 roku. Kraków, 1973. . Не принимая во внимание ошибочную оценку участия литвинов в походе, турки относительно быстро и точно определили польские силы. Однако Кара-Мустафа не доверял разведке и свято верил в польско-турецкий договор от 1678 года. «Главным военачальником овладели столь высокое мнение о себе и такая беспечность, что ни на йоту не давал он веры схваченным языкам, как и не велел (по своей инициативе) устанавливать слежку, — комментирует этот факт другой турецкий хронист, Хусейн Хезарфенн. — А между тем, по показаниям языков, которых взял и привел его милость татарский хан, число гяуров (идущих на помощь Вене) превосходило все ожидания: король польский и другие (ошибочно приведенные хронистом. — Л.П.) должны были вместе с немецким войском подойти не позже, чем через три дня (не совсем точно. — Л.П.), а по приходе обязательно вступить в замок и разгромить лагерь монарших войск. Однако же эти их показания никто не принимал всерьез. (Великий визирь) ввел обычай: как только языки заговорят, отрезать им головы, чтобы войско (ни о чем) не знало» {64} 64 Kara Mustafa pod Wiedniem. Żródła muzułmańskie do dziejów wyprawy wiedeńskiej 1683 roku. Kraków, 1973. .