Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I

Неудовлетворенные этими договорами, не связанные с нами более широкими, прочными и существенными обязательствами, Англия и Япония соединились друг с другом. Главным «идейным» создателем этого союза была, разумеется, Англия.

Закрывая нам дорогу в океан в Балтийском море, уже закрыв в Черном, она желала закрыть ее и в морях Дальнего Востока. На сей раз руками Японии.

Япония же с помощью англо-японского союза могла расчистить себе свободную арену на самом материке Азии. Так ей, Японии, во всяком случае, казалось. «Просвещенные мореплаватели» понимали ситуацию значительно лучше и яснее. Вспомним задачи 1, 2 и 3 по уничтожению русского государства и народа вообще, и последних настоящих, а не опереточно-декоративных, монархий, в частности.

Двухсотлетняя дружба дает трещину

Наше положение усугублялось тем, что, поставленные недальновидной, если не сказать изменнической, политикой русского МИДа в необходимость для осуществления своих политических целей предъявить Китаю известные и почти всегда крупные требования, мы оттолкнули от себя Поднебесную империю. А делая ей в видах поддержания с нею мира нередкие уступки, сами воспитали ее в привычках сопротивления, которое она проявляла даже в те минуты, когда наши новые требования были особенно понятными и, безусловно, правильными.

И совершенно справедливо на сей раз, отметил барон Роман Романович Розен: «Соблюдение коренного правила всякой политики — никогда не делать ни одного шага вперед, который не был бы бесповоротным, — особенно важно в сношениях с восточными народами» {282} 282 Из записки барона Розена от 12 сентября 1902 года. .

Все указанные явления не замедлили перейти и проявить себя и в том втором периоде дальневосточных событий, который начался с момента так называемых боксерских смут. Вместе с ними перешли в этот период и главнейшие идеи, высказанные у нас на различных совещаниях, и в дни наших переговоров с другими державами, — идеи, дожившие вплоть до последних переговоров с Китаем и Японией.

Раздражал и пугал уже тот факт…

Так, еще в 1894 году в ожидании мирного соглашения между Китаем и Японией у нас был выдвинут вопрос о нейтральной зоне в Корее и о необходимости обеспечить свободу плавания через Корейский пролив. В следующем году и впоследствии неоднократно подтверждалось стремление России сохранить независимость и самостоятельность Кореи.

Но бывшие к этому полные возможности были безвозвратно упущены МИДом еще в 1898 году, а беззубые заявления графа Муравьева, типа «вопрос о Маньчжурии касается наших взаимных отношений с Китаем и не имеет ничего общего с проектируемым соглашением по корейским делам», никто отныне всерьез не принимал.

В 1899 году Россия достаточно непоследовательно стала возражать в Сеуле против попыток японцев возвести на корейских берегах укрепления, то есть постепенно создать из Кореи плацдарм, подготовленный для борьбы с нами. Становилось ясно, что большая готовность Японии к этой борьбе и ее географическая близость к Корее отдавали последнюю, при начавшейся на Дальнем Востоке борьбе, очевидно, не в русские, а в японские руки. Все эти идеи нашли себе известную формулировку и во второй половине 1903 года, в период переговоров, нарушенных окончательным разрывом.

Но врагов наших раздражал и пугал уже тот факт, что Россия в эти годы старалась обеспечить за собой исключительное влияние в Маньчжурии, где созидались крупнейшие предприятия русского человека, и тщательно оберегала все остальные северные провинции Китая, примыкавшие к русской границе, от появления здесь иностранного, европейского или японского, элемента {283} 283 Россия и Япония на заре XX столетия. С. 186-189. .

Обстановка осложняется

Российская Империя все еще оставалась великим православным царством. Пусть поколебленным неравной борьбой с «мировым сообществом» и его «пятой колонной» внутри страны, но все еще страшным для них.

Разумеется, России без вопросов удалось бы пережить тот наиболее опасный для нас период, о котором сказано выше, если бы Япония не успела на три года ранее положенного ею срока с активной помощью того самого «мирового сообщества» завершить развитие своих сухопутных и, главное, морских сил.

Наши же военные программы были сорваны усилиями агентов «сообщества», внедренных на высокие посты русской государственной иерархии.

Кроме того, вся обстановка на Дальнем Востоке сильно усложнилась для нас событиями, разыгравшимися в Китае в 1900 году, когда к тревожному вопросу о Корее присоединился в еще более жгучей форме и вопрос о Маньчжурии.

Вся сила и упорство могучей Империи сводились в эти годы к силе и стойкости ее отдаленного и малозаселенного края.

А единственной защитой его оставалась Тихоокеанская эскадра!

Был, однако, в русском руководстве на Дальнем Востоке решительный человек, готовый вступиться за интересы России. Как таковому ему, естественно, не повезло с оценками в отечественной историографии. За примерами далеко не ходить: «царский холоп», «тупой царедворец», «противник всего нового и прогрессивного», «напыщенное и глупое существо».

Изящный стиль и выдержанная идеологическая направленность эпитетов выдают здесь авторов эпохи победившего социализма, столь плавно перешедшего в нашу «развитую» (кем, интересно?) демократию.

Однако и дореволюционные авторы не лучше. Особенно, конечно, изощрялся в подборе эпитетов С.Ю. Витте в своих тщательно спрятанных от царевых глаз мемуарах: «большой карьерист», «низенькая натура», «мелкий и нечестный торгаш».

Ну Витте — это понятно. Чует кошка, чье сало съела! Все же Дальний построен на порт-артурские деньги. А уж наворован был не один миллион. Алексеев, видно пытался отстаивать государственные интересы, чем сильно обидел инициатора и спонсора Дальстроя.

Не знаю, что уж там не поделил с Наместником А.И. Деникин, но и этот высказался с солдатской простотой и спартанской лаконичностью: «Не флотоводец, не полководец и не дипломат» {284} 284 Сорокин А.И. Оборона Порт-Артура. Русско-японская война 1904-1905 гг. С. 67, 69; Козлов И.А. История военно-морского искусства. Т. I. M., 1963. С. 196; Романов Б.А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны. 1895 — 1907. М.-Л., 1955. С. 233; Витте С.Ю. Избранные воспоминании. М., 1991. С. 435, 437; Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1990. С. 96. .

Флотоводства от самого Антона Ивановича было бы, конечно, требовать чересчур, но в остальном так и тянет сказать — чья бы корова мычала!

О язвительных характеристиках, которыми «награждали» адмирала в публицистической и художественной литературе, лучше и вовсе не вспоминать, ибо они стоят порой за гранью приличий. С писателями и публицистами у нас всегда порядок.