Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I

И еще одно соображение. Несмотря на печальный конец, песня про Инкоу носит вполне жизнеутверждающий, отнюдь не пораженческий, характер. О японской войне в массовое сознание вошли только две песни о «Варяге» и безумно грустный вальс «На сопках Маньчжурии». «Набег на Инкоу» явится совершенно ненулевым дополнением к ним, ясно показывая, что русский народ проигрывать войну с Японией отнюдь не был намерен.

И маршал Ойяма не зря беспокоился. В «морально-политическом» смысле набег генерала Мищенко на Инкоу сыграл свою роль. О неудачных операциях песни не складывают и не поют!

А теперь нам пора на пограничную реку Ялу.

С твердостью и благоразумием

25 февраля в Телин прибыл Командующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин. Надо полагать — японцев бить.

Мы знаем, что Куропаткин с самого начала проявил тенденцию не считаться с указаниями Алексеева. Расхождение во взглядах обоих штабов наметилось сразу.

Адмирал Алексеев требовал решительного образа действий для недопущения японцев в глубь материка и находил наши силы достаточными для того, чтобы сбросить в море не успевшую еще усилиться японскую армию: к марту у нас было 6 дивизий против 3 японских!

А вот генерал Куропаткин, наоборот, утверждал, что «чем дальше заберутся японцы, тем лучше!». Жизнь показала, что прав был, разумеется, Алексеев.

Действительно, опасаясь русского флота, когда во главе него стоял адмирал С.О. Макаров, японское командование промедлило с высадкой сухопутных сил в Корее. 1-я армия генерала Куроки завершила высадку своих последних частей на корейскую землю только 16 марта. Весенняя распутица сделала дороги трудно проходимыми: путь от Сеула до Пхеньяна в 240 верст передовая японская пехотная дивизия проделала за 24 дня. И только в десятых числах апреля передовые отряды японцев появились на левом берегу пограничной реки Ялу.

На правом берегу Ялу был сосредоточен 23-тысячный Восточный отряд генерала Кашталинского. С 9 апреля в командование им вступил генерал Засулич. В напутствие ему самолично генералом Куропаткиным были даны следующие ценные указания:

а) «дать противнику отпор с должной твердостью, но и с благоразумием»;

б) «всеми мерами избегать решительного боя с превосходным в силе противником и не допускать подвергнуть себя поражению до отхода на главные силы нашей армии».

Последнее указание следовало понимать, по-видимому, в том смысле, что подвергнуться поражению предлагалось в присутствии главных сил нашей армии, дабы обеспечить себе достойную, многочисленную и заинтересованную аудиторию. Да и сам Командующий, надо полагать, с удовольствием посмотрит-понаблюдает.

Генерал Засулич, получив такое ясное и вразумительное наставление, уяснил одно. При любом раскладе ругать будут. И в бой больше не рвался. С твердостью и благоразумием.

Сам «самостоятельный и ответственный» Командующий, разумеется, не соизволил посетить Восточный отряд. Ознакомиться там с обстановочкой, сказать что-нибудь бодрящее бойцам передовой линии, да и вообще. Видно, подумал: «Да нужны они мне больно! Вот подвергнут себя поражению при отходе на главные силы, тогда еще, может, погляжу на таких-сяких».

То, что центр тяжести войны лежал теперь на берегах Ялу, что именно здесь закладывался фундамент будущих побед или неудач, высокообразованному генералу то ли не приходило в голову, то ли приходило под каким-то специфическим ракурсом.

Ведь речь шла о первом заметном сражении той войны. Первое сражение! Велико значение его в дальнейшем течении боевых действий. Каждый военачальник, каждый офицер, каждый солдат понимает и сердцем и умом это значение. Вот, как характеризует это английский наблюдатель при армии Куроки генерал-лейтенант сэр Ян Гамильтон:

«Первое серьезное столкновение, за исключением, конечно, решающего исход кампании сражения, представляется чрезвычайно важным.

Как бы незначительны ни были силы обеих сторон и второстепенны результаты первого сражения, его исход всегда должен оказать существенное влияние на ход кампании. Результат этот отразится не только на духе сражающихся войск и на престиже представляемых ими стран, но и способен придать столь необходимую инициативу победоносному полководцу.

Если же принять во внимание, что предстоявшее столкновение должно было произойти впервые между этими двумя расами Европы и Азии, то исход сражения представляется особенно важным».

Генерал Куропаткин, вероятно, смотрел на это иначе. По словам барона Теттау, в штабе Командующего господствовало мнение, что «японцам следует дать спокойно высадиться и проникнуть в Маньчжурию, чем дальше, тем лучше».

С другой стороны, мы знаем, что представлял собой Штаб генерала Куропаткина. Это ж просто волосы дыбом. В таком Штабе вполне могло господствовать мнение, что оптимально было бы заманить японцев в Москву, а еще лучше — заодно и в Петербург, чтоб уж сожгли, как положено.

Ну а дальше, конечно, — дубина народной войны в привычных руках графа Толстого. Особенно если самураи сожгут заодно Ясную Поляну. Тогда ежели и не сам граф Лев, то уж хозяйственная графиня Софья дубину точно подхватит.

Естественная крепость

Следует сказать, что правый берег Ялу представляет потрясающие возможности для обороны. Как справедливо говорит полковник Апушкин, стратегическое значение Ялу как серьезной оборонительной линии и преграды и сама местность занятого нами правого берега ее обязывали и давали возможность оборонять их не ради только одной демонстрации.

Ширина Ялу от Сяопусихе до Голуцзы — от 300 до 500 метров, глубина — от 2,4 до 3,6 метров. От Голуцзы до устья река разбивается на рукава, разделяемые песчаными и частью болотистыми островами, и здесь ширина ее достигает от 1 до 5 км, а глубина — до 4 метров. Правый берег — наш — командует над левым, который спускается к реке пологими скатами.

Гамильтон, осматривавший Тюренченскую позицию после боя, называет ее «природного крепостью».

«Холмы, защищавшиеся русскими, — пишет он, — круто возвышаются над ровным песком, подобно настоящему брустверу, а речка Эйхо протекает перед фронтом позиции, как раз в таком расстоянии, где должен был бы находиться ров. Отсюда в южном направлении вплоть до Ялу простирается самый совершенный гласис, какой можно только вообразить, около 2000 ярдов длиною. Для войск, атакующих эту позицию, нет ни малейшего закрытия на всем протяжении этого естественного гласиса…»

Гамильтон, кстати, чины и выслуги не в штабах получал. Между прочим, гурками командовал — лучшим британским спецназом. Так что толк в войне понимал. И в природных крепостях тоже.