Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

О пользе коньяка

«У меня же в башне произошел комичный эпизод. Еще до Цусимского боя я, по совету судового врача, взял в башню бутылку коньяка на случай поддержать силы раненых. Бутылку эту я сдал башенному артиллерийскому унтер-офицеру с приказанием хранить ее до моего распоряжения. Во время дневного Цусимского боя, ночных атак и последнего нашего боя я и все в башне совершенно забыли об этой бутылке.

В последний момент, когда часть прислуги уже выскочила из башни, артиллерийский квартирмейстер обратился ко мне с вопросом:

— Ваше Высокоблагородие, а как же быть с коньяком? Ошеломленный таким неуместным вопросом, я ответил:

— Какой там коньяк, брось его к черту, нельзя терять ни минуты.

— Никак нет, разрешите прикончить?

— Ну быстро, всякая задержка может стоить нам жизни.

В момент вылетела пробка, появились кружки. Оставшиеся в башне “прикончили” бутылку, и все благополучно выскочили на палубу и выбросились за борт. Я думаю, что этот глоток коньяка оказал впоследствии даже некоторую пользу, ибо я сравнительно легко перенес трехчасовое плавание в 11° воде».

Ура!

«Как на последний факт укажу на громовое “ура” плавающих в воде беспомощных людей при виде гибели своего корабля с гордо развевающимся Андреевским флагом. Этот восторженный крик продолжался довольно долго под градом сыпавшихся неприятельских снарядов по пустому месту. Когда зыбь разметала плавающих, постепенно затих и этот крик.

Впоследствии, уже в плену, мы, офицеры, неоднократно получали письма от наших матросов с выражением глубокой благодарности за сохраненную честь и сознание исполненного долга перед Царем и Родиной» [329].

Лейтенанту Гезехусу вторит мичман Александр Александрович фон Транзе.

«“Адмирал Ушаков”, перевернувшись, шел ко дну; кто-то из плавающих матросов крикнул: “Ура! «Ушакову»! С флагом ко дну идет!”

Все бывшие в воде ответили громким долгим “ура”, и действительно: до последнего мгновения развевался над броненосцем Андреевский флаг. Несколько раз был он сбит во время боя, но стоявший под флагом часовой строевой квартирмейстер (строевой унтер-офицер) Василий Прокопович каждый раз вновь поднимал сбитый флаг.

Когда разрешено было спасаться, старший артиллерийский офицер лейтенант Николай Николаевич Дмитриев в мегафон крикнул с мостика Прокоповичу, что он может покинуть свой пост, не ожидая караульного начальника или разводящего, но Прокопович, стоя на спардеке вблизи кормовой башни, вероятно, оглох за два дня боя от гула выстрелов и не слыхал отданного ему приказания. Когда же к нему был послан рассыльный, то он был уже убит разорвавшимся вблизи снарядом».

Бессильная злоба

«После того как “Адмирал Ушаков” скрылся под водой, японцы еще некоторое время продолжали расстреливать плавающих в море людей».

Об этом же говорит и лейтенант Гезехус:

«Через несколько минут после того как команда бросилась в воду, броненосец перевернулся на правый борт, после чего корма быстро опустилась и, показав таран, вертикально пошел ко дну. Когда броненосец исчез, стрельба с японских крейсеров еще долго не прекращалась — били по плавающим людям. Много людей погибло от этого огня.

Трудно объяснить себе, чем вызвано было такое бессмысленное, жестокое истребление совершенно беззащитных людей…»

Потом стали спасать

«Прекратив, наконец, стрельбу, они не сразу, а значительно позже, вероятно, получив по радио приказание, спустили шлюпки и приступили к спасению погибающих. Спасали долго и добросовестно; последних, как говорили, подобрали уже при свете прожекторов» {271} .

«Гибель броненосца произошла около 5 часов вечера, крейсеры же подошли к месту гибели только по прошествии трех часов… Люди держались в воде около 3-х часов при большой зыби и температуре воды 11°. Несколько человек умерло в воде от разрыва сердца, не выдержав температуры…

…Когда люди были подняты с воды на крейсеры, там было оказано должное их героическому подвигу. Отношение японцев было крайне сочувственное и заботливое….Они не только не намекали на наше тяжелое поражение, но даже избегали всяких разговоров на эту тему… Впоследствии, на пути к месту нашего назначения и пребывания в плену, мы имели немало случаев подтверждения, насколько японцы ценили доблестного врага…» {272}

И это тоже правда. Мичман Дитлов говорит, что даже шампанским поили, а кормили как в хорошем ресторане. По пути в Японию «ушаковцев», — как выяснилось, по недоразумению — перевели с их комфортабельного транспорта на транспорт со сдавшимися «небогатовцами», где разместили в грязном трюме. Но через самое краткое время с извинениями вернули на «свой прежний транспорт», где, пишет Дятлов, «нас приветливо встретил судовой персонал».

«Адмирал изъявляет свое удовольствие»

«Так погиб в Цусимском бою 15-го мая 1905 года броненосец береговой обороны “Адмирал Ушаков” и его командир капитан 1-го ранга В.Н. Миклуха- Маклай, а с ним старший офицер капитан 2-го ранга

Мусатов, минный офицер лейтенант Жданов, старший механик капитан Яковлев, младший механик поручик Трубицын, младший штурман прапорщик Зорич, комиссар-чиновник Михеев и около ста матросов.

В японских газетах при описании боя и гибели броненосца “Ушаков” было напечатано, что, когда к плавающему в море командиру броненосца подошла японская шлюпка, чтобы спасти его, Миклуха-Маклай по-английски крикнул японскому офицеру: “ Спасайте сначала матросов, потом офицеров!”

Когда же во второй раз подошла к нему шлюпка, он плавал уже мертвый на своем поясе. В кают-компании броненосца был прекрасно написанный портрет Адмирала Федора Федоровича Ушакова. Часто на походе офицеры обращались к портрету и спрашивали: “Ну, что нам суждено?”

И им казалось, что на портрете лицо Адмирала меняло свое выражение. Было решено, что в случае боя тот из офицеров, кто будет в кают-компании, должен посмотреть на портрет, чтобы узнать, доволен ли своим кораблем Адмирал?

Один из офицеров, бывший случайно в кают-компании незадолго до гибели корабля, взглянул на портрет и ему показалось, что “ Адмирал изъявляет свое удовольствие”» .

Победа духа

«В 1912 году я имел счастье командовать миноносцем в финляндских шхерах в морской охране Е.И.В. Государя Императора.

Во время Высочайшего смотра миноносцу Его Величество, спустившись в командирскую каюту и увидя висящую на стене фотографию броненосца “Адмирал Ушаков”, изволил меня спросить: