Сергей Ченнык - Вторжение

Весной 1854 г. решение о производстве атаки континентальной части Российской империи было окончательно принято почти одновременно в Париже и в Лондоне. 10 апреля 1854 г. лорд Раглан получил секретное письмо премьер-министра. В нем содержалось предписание проведения разведывательных мероприятий у побережья Крыма и особенно Севастопольской крепости. После этого предлагалось приступить к тщательной подготовке непосредственно десантной операции. Одновременно командующий английским экспедиционным корпусом получил дополнительную секретную инструкцию, окончательно прояснившую стратегическую цель будущей операции. Как предполагалось, «…никакой удар, который можно бы нанести по южной окраине Российской империи, не может сравниться по силе с взятием Севастополя. Излишне добавлять, что этим было бы достигнуто уничтожение русского флота…».

Союзники действовать начали сразу чрезвычайно активно, но без спешки и суматохи. Все свидетельствовало о тщательной подготовке.

Будущее не представляло собой особой тайны и для большей части офицеров союзных сил с каждым днем становилось очевидным, что «…объектом… будет высадка около Севастополя, затем осада и взятие Севастополя, — это было решено уже давно и в Париже и в Лондоне». {258} И хотя тайное почти стало явным, режим сохранения конфиденциальности информации соблюдался союзным командованием неукоснительно. Для них жизненно необходимо было сохранять свои намерения в секрете до тех пор, пока основные силы не окажутся у побережья Крыма.

Но одного сохранения своей тайны было мало. Нужно было проникнуть в тайны противника. Для этого требовались в полном объеме проведенные разведывательные мероприятия. Планирование и разведка должны были сойтись в одной точке, согласованной по месту и времени: где и когда транспорты, прикрываемые военными кораблями, вывалят из своих трюмов и со своих палуб многотысячный десант.

Психологически необходимость детального планирования вызывалась необходимостью развеять сомнения некоторых, прежде всего английских командиров, считавших все задуманное гигантской авантюрой, в которую высшее военное руководство ввергает свои армию и флот в угоду политическим амбициям императора Наполеона III. {259}

А думать было о чем. С районом высадки не было никакой ясности. Поэтому весной-летом 1854 г. союзники начали активную разведку побережья Крымского полуострова для выбора района предполагаемого десантирования экспедиционных сил. К этой задаче англичане и французы отнеслись с должными вниманием и обстоятельностью. В английском флоте всегда считали, что «время, затраченное на разведку — потеряно не зря». Подгоняло союзников и ожидание Парижем и Лондоном более активных действий.

Разведывательная операция началась задолго до Восточной войны. Материалы, относящиеся к 1851–1853 гг., свидетельствуют о значительном усилении разведывательной деятельности союзников на юге Европы. В частности, целый ряд донесений с Кавказа сообщает о «европейских путешественниках», которые в сопровождении горцев рассматривали в подзорные трубы русские укрепления с окружающих их высот. Это были английские и турецкие офицеры, стремившиеся уточнить все детали русской оборонительной линии Черноморского побережья. Английская военная разведка уже к 1850 г. провела снятие планов и нанесение на карту местонахождения всех русских укреплений Черноморской береговой линии. Вдобавок к этому пароходы береговой линии обслуживались английскими машинистами, на которых никак нельзя было положиться во время военных действий и которые, плавая ряд лет у кавказских берегов, немало потрудились в интересах английской военной разведки. Только в марте 1854 г. по настоятельному требованию адмирала Корнилова эти машинисты-механики были заменены русскими инженерами. Такое состояние морской обороны береговой линии свидетельствовало о военно-технической отсталости николаевской России, правительственный аппарат которой оставался глух ко всем разумным требованиям и предложениям, исходившим снизу. В частности, нельзя не отметить, что М.П. Лазарев еще в 40-х годах настаивал на увеличении числа паровых судов в Черноморском флоте и доказывал необходимость оснащения их более мощными трубочными котлами, предлагая начать изготавливать последние в России. В отличие от России у Великобритании были проблемы с информацией, добываемой военной разведкой.

40 лет, прошедшие после окончания наполеоновских войн, были временем упадка английской военной разведки. Буржуазия Англии — страны, превращавшейся в «промышленную мастерскую мира», не предполагала вести крупномасштабные войны в Европе. Не имелось даже карт вероятных театров военных действий. Во время Крымской войны в 1854 г. командующий британскими войсками, высадившимися в Крыму, лорд Раглан жаловался, что для него дорога на Севастополь была «такой же загадкой, как для Язона и аргонавтов две с половиной тысячи лет назад». Только в феврале 1855 г. был создан в военном министерстве топографический и статистический департамент, который занимался в основном картографией и лишь с 1871 г. стал получать донесения от военных атташе. {260}

Но в отличие от французов, англичане не брезговали агентурой. Например, еще до войны в Керчи действовала несколько лет агентурная сеть английской разведки, охватившая своей деятельностью весь Крымский полуостров. Организовал ее британский консул Чарльз Каттлей, тайный резидент английской разведки, постоянно находившийся в Керчи. С объявлением войны его выслали из России, но дело было налажено и Каттлей руководил им из штаба британской армии в Балаклаве. Агентура его состояла в основном из местных торговцев.

У французов было немного лучше. Они давно занимались штабным шпионажем крымской территории. Слежка вокруг Севастополя и севастопольского рейда велась ими еще с конца 30-х и начала 40-х годов… Но в тоже время у них были проблемы с агентурной разведкой, так как по непонятным причинам после падения Наполеона во Франции к шпионам стали относиться с пренебрежением. {261}

В штабах контингентов были сформированы разведочные комиссии, в задачу которых входили сбор, изучение, анализ информации и подготовка коллегиального решения о месте и времени высадки.

У французов в их состав вошли командир 1-й дивизии дивизионный генерал Канробер, полковник штаба главнокомандующего Трошю, полковник артиллерии Лебеф, подполковник инженерной службы Сабатье.

У англичан комиссию возглавлял командир Легкой дивизии генерал-лейтенант Джордж Браун, а в состав также вошли старшие офицеры штаба, артиллерии и инженерной службы. {262}