Сергей Ченнык - Вторжение

«Было очень грустно думать, что так много храбрых английских юношей было вырвано из родных домов и оставлено лежать в этой далекой земле до того, как им исполнилось двадцать, и все это из-за вспыльчивой британской общественности, которая требовала войны во что бы то ни стало, обвиняла армию в бездеятельности, проводила оскорбительные сравнения между генералами, которые хотели отложить кампанию, и генералами, рвавшимися в бой, преуменьшала в печати силы противника и преувеличивала свои. Интересно сравнить возраст молодых офицеров, погибших на войне в Южной Африке, с возрастом героев Крыма. У мальчиков, которых послали в Крым, не было опыта войны, они были практически школьниками». {906} Но есть и другая точка зрения, гораздо менее чувственная и одновременно более правильная: адмирал Слейд говорил, что первая ночь в Крыму — это расплата британской армии за ее изнеженность, невнимание к элементарным проблемам полевого быта. Расплатой были тысячи умерших и тысячи заболевших. {907} Появились и первые случаи суицида. Откровенно завидовали французам и туркам, чьи тыловые ведомства проявили большую заботу о своих солдатах. {908} Отдельные острословы говорили, что единственными палатками в английской армии являются юбки Шотландской бригады.

Но кое-кому удалось провести первые дни в Крыму вполне комфортно. Французский 20-й линейный, заняв одну из близлежащих богатых деревень (Storoe) [179], практически не ощутил на себе ненастье. {909}

Конечно, английская армия и французская армия были по своей сути совершенно разными явлениями. Единственное, что их реально объединяло, это то, что они вышли из одной эпохи — наполеоновских войн. Но если британцы продолжали оставаться такими же, как и во время герцога Веллингтона, то французы к 1854 г. сумели сохранить лучшие республиканские традиции. Французский солдат и офицер периода наполеоновских войн были рождены революцией, ее духом свободы и новыми социальными условиями. Высокому качеству этого солдата, офицера способствовало установление особых человеческих отношений между солдатской массой и высшим командованием (в глазах солдат Наполеон — маленький капрал), что было не менее революционным шагом, чем использование каких бы то ни было технических новшеств. В России такого рода отношения устанавливались Суворовым, Ушаковым, Нахимовым, позднее Скобелевым и др., но в рамках совершенно иных социальных условий; к тому же все эти военные лидеры небыли верховными. И если у французов под страхом смертной казни офицеру запрещалось бить солдата, строжайше соблюдался завет Наполеона, что «избитый солдат лишен чести…», то я думаю, нет смысла даже делать ссылку на первоисточник, когда дело касается русской и английской армий. В одной армии по спинам солдат гуляли шпицрутены, в другой — плетки.

Для французов в начальный период кампании английские коллеги — не более чем объект насмешек. Потому французские офицеры в своих воспоминаниях не столь сентиментальны по отношению к союзникам и не упускают случая, чтобы не отметить хроническую, по их мнению, склонность британских солдат к мародерству

«Так как в округе нет никакого врага, некоторое количество солдат, особенно английских, этим пользуется и идет в соседние деревни грабить и даже разрушать некоторые лачуги, добывая дрова, необходимые, чтобы вскипятить котелок». {910}

Конечно, и англичане не остаются в долгу и их эпитеты такие же ядовитые. Хиггинсон, вспоминая первые дни после высадки, говорит, что первое, чем занялись французы на русской земле, были «…привычные для них грабежи». {911}

Очень интересно охарактеризовал английских солдат и во время высадки, и во время кампании адъютант генерала Боске капитан Фей. Его комментарий объективен и не содержит оскорбительных выпадов в адрес британцев. Он только лишний раз подчеркнул, что английский и французский менталитеты — различные. Причину столь невероятных страданий, которые выпали на долю союзников по коалиции в первые дни пребывания в России, он видел прежде всего в диаметрально противоположных привычках английских и французских солдат. В действительности рацион британцев был не меньшим, а скорее даже большим, чем у французов. Но первые в значительной степени индивидуалисты и не представляют, как можно жить, готовить пищу в условиях коллектива. Французские солдаты, наоборот, склонны к коллективизму и потому держатся группами, в которых у каждого свои обязанности. Например, принадлежности для приготовления пищи, устройства лагеря, запасы дров, продуктов распределены между всеми поровну. Это позволяет им в самых некомфортных условиях создать максимальный уют. Едва остановившись, француз тут же варит кофе — напиток, позволявший в условиях походной жизни поддерживать силы. Во время сражения на Альме солдаты умудрились пить его даже в ходе наступления на русские позиции. Столь же быстро французы разбивали лагерь. Англичанам подобное неизвестно, потому в ходе войны, особенно холодной зимой 1854–1855 гг. им пришлось очень тяжело. Взаимовыручка и взаимопомощь настолько привычны для французских солдат, насколько незнакомы английским. {912}

Один пример наиболее яркий. Французские солдаты, равно как и их коллеги из других армий, столкнулись в первые часы пребывания в Крыму с проблемой отсутствия пресной воды в достаточном количестве. Ее не хватало для элементарного — солдаты не могли сварить суп и были, таким образом, лишены горячей пищи. Англичане в этой ситуации не принимали никаких мер и просто ели всё, что есть и как есть: соленое, холодное. Французы приняли решение во что бы то ни стало найти достаточное число пресной воды. Один из находчивых шассеров 5-го батальона (очевидно, ветеран африканской кампании) дивизии Форе выкопал глубокую яму и сконструировал простейшее устройство для сбора и первичной очистки воды. В результате французская армия не нуждалась в пресной воде.

Дальше я буду говорить о кошмарном марше к Альме, стоившем британцам едва ли не стольких же потерь, как само сражение на Альме. Их добивала жажда, усугубленная слабостью от болезней. Но совершенно рядом всё было по другому. Ни один из французских источников не говорит ни о чем подобном среди солдат маршала Сент-Арно. Такого и не могло быть: фляги солдат императора Наполеона были полны пресной воды, на каждом привале солдаты пили горячий кофе, а на длительном быстро готовили горячую пищу. Для французов заповедь маршала Сульта «Войсковая часть перед едой и после еды представляет две разные войсковые части» была незыблемой.

История не сохранила имени этого находчивого солдата, который так удачно послужил своим товарищам. Известно, что маршал Сент-Арно выдал ему премию в 100 франков, а колодцы были по приказу отрыты каждым подразделением французского контингента. {913}