Сергей Ченнык - Противостояние

Это предлагал за много лет до войны Лазарев, говоря о защите Севастопольской бухты. В нынешней ситуации оно было маловероятным по тем же причинам, что и первое, ибо не предполагало наличия противника, который мог с минуты на минуту войти на Северную сторону и собственной армии, не планировавшей возвращение в гарнизон крепости.

Опоздавший к началу совета командир пароходофрегата «Владимир» Бутаков, войдя в помещение, застал следующую картину, подробно поздпее описанную в воспоминаниях: «Когда я вошел, Корнилов стоял в глубине комнаты на каком-то возвышении. и Вукотич только что говорил, что лучше выйти в море и сразиться. Тотчас за этим последовало заявление капитана 1-го ранга Зарина, что выгоднее затопить вход старыми кораблями и командами подкрепить гарнизон». {452} 452 Лурье А., Маринин А. Адмирал Г.И. Бутаков. М., 1954 г. С.50. Интересно, Зарин знал о приказе Меншикова или догадывался? Если первое, то кто ему это сказал?

По его мнению, выход флота, а тем более атака союзной эскадры, была предприятием не только не нужным, но и бессмысленным. Удача попадала под большое сомнение: численно больший союзный флот, пользуясь превосходством паровых кораблей. мог легко расправиться с русскими, поставив последних под огонь с двух направлений.

Основываясь на этом, Зарин предложил то, что давно уже обсуждалось морскими командирами: после закрытия бухты защищать город силами морских экипажей, дожидаясь прибытия войск Южной армии. {453} 453 Макареев М.В., Никольский Б.В. Ильинский Дмитрий Васильевич, капитан 1 ранга, офицер корниловской школы. Севастополь, 2008 г. С. 16–17; Лихачев Д. Очерк действий Черноморского флота в 1853–1854 годах// Военный сборник. №№3. СПб., 1902 г. С.79. Младший Зарин говорил и думал рассудком. в старшем Корнилове клокотали эмоции. Адмиралу было мучительно от одной мысли, что неприятельский флот хозяйничает и разбойничает у святая святых Российской империи на юге, у главной базы славного Черноморского флота — Севастополя. В гневе и ярости Корнилов даже не понимал, что выполнить его приказ о выходе в море флот уже не может: почти половина экипажей снята с кораблей и отправлена для оборудования сухопутной обороны. Для того, чтобы собрать матросов и вернуть на корабли требовалось время, которого уже не было. {454} 454 Лихачев Д. Очерк действий Черноморского флота в 1853–1854 подах// Военный сборник. №3. СПб., 1902г. С. 78–79. Споры кончились общим раздражением и словами Истомина к Корнилову: «Что вы прикажете, то и будем делать». {455} 455 Лурье А., Маринин А. Адмирал Г.И. Бутаков. М., 1954 г. С. 50.

Жандр называл готовившееся «самоубийством». {456} 456 Жандр А. Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии Владимира Алексеевича Корнилова. СПб., 1859 г. С. 198–199. Кстати, именно у него это слово прозвучало впервые. Возможно, его произнес Корнилов, который явно не договаривал офицерам то, что они и без него уже поняли или (если судить по Зарину) знали. Слабая попытка оправдать адмирала у Ильинского звучит наивно: Корнилов счел себя не вправе огласить якобы секретные предположения главнокомандующего. Но собравшиеся были людьми опытными и образованными, чтобы понимать происходившее. реально воспринимая перспективы, какими бы трагическими они не были. Все они офицеры, все люди долга и насколько сложной не становилась ситуация, их работа была одной — действовать.

Моряки знали, что армия, не заходя в Севастополь, следует на Куликово поле, откуда, по Ильинскому, императору и был отправлен Меншиковым «фальшивый брульон». то есть то письмо, в котором события преподносились искаженно. Князь явно опасался, что император вмешается в избранный им ход военных действии: «…было ли это настоящее донесение или умышленная хитрость, так и осталось неизвестным». {457} 457 Из воспоминаний и заметок Д.В. Ильинского//Русский архив. Том. 1 М., 1893 г. С. 71.

Адмиралы и старшие офицеры, будучи людьми осведомленными имели полное право не поверить Корнилову на слово, надеясь, что Меншиков не просто так собирается оставить город, а пытается перехватить инициативу у неприятеля. Последний, потеряв надежду на прорыв в бухту, штурмовать город, который моряки уже несколько дней без отдыха укрепляли, не будет. Слухи о нападении к началу совета считались «…за пустую несбыточную сплетню праздных говорунов». {458} 458 Из воспоминаний и заметок Д.В. Ильинского// Русский архив. Том. 1. М., 1893 г. С. 71.

Корнилов огласил собравшимся одну, свою, точку зрения, он надеялся, рассчитывая на авторитет, убедить их в единственно правильном решении. О том, были ли ему даны Меншиковым инструкции по дальнейшим действиям или нет, неизвестно. {459} 459 Остен-Сакен Д.Е. Отрывок из переписки с Иннокентием, архиепископом Херсонским и Таврическим // Военный сборник. №7 СПб., 1861 г. С.133. Но и без указаний главнокомандующего было ясно, что потеряв море, русским предстояло позаботиться об обороне берега. Задача эта усложнялась тем, что союзники владели морем абсолютно и отныне не давали заблокированному Черноморскому флоту возможности проведения каких-либо операций. {460} 460 Петров Н. Оборона берегов. М., 1926 г. С. 9.

Все было против русских:

1. Узость выхода из бухты не давала возможность вывести одновременно число кораблей, достаточное для боя с караулившими вход союзниками.

2. В случае встречного ветра линейным кораблям требовались для буксировки пароходы. которые слабом ветре могли осуществлять ее со скоростью от 5 до 6 узлов, а при сильном не более 1 узла. {461} 461 Гребенщикова Г.А. Вспоминая П.С. Нахимова (к 200-летию со дня рождения)//Гангут. №32. СПб., 2002 г. С. 19.

3. Даже если бы русские линейные корабли вышли под огнем неприятеля и геройски погибли один за другим, это не спасало Севастопольскую бухту от прорыва неприятельских пароходов.

Исходя из этих, как всем казалось, единственно верных причин, большинство частников совещания с мнением Корнилова не согласились, и предложили считать первоочередной задачей флота защиту города до подхода армии, заградив вход в бухту. Конечно, флот этим сам себя блокировал наглухо, но и неприятель не мог оказаться в крепости. По сравнению с потерей Севастополя затопление нескольких старых кораблей — ничто.

Участвовавший в военном совете лейтенант Асланбегов записал в дневнике: «Какой неувядаемый блистательный венок готовился Черноморскому флоту: 14 кораблей, 7 фрегатов и 10 пароходов хотели сразиться с 33 кораблями и 50 пароходофрегатами. С. какой дивной чудной памятью погреб бы себя в волнах Черного моря Черноморский флот! Если ему уж назначено погибнуть, то может ли быть славнее смерть? И какие чудеса храбрости увековечил бы за собою этот сонм героев, эта гордость храбрых? Россия бы отпела по нас печную память; родные и друзья гордились бы считать нас в числе этих доблестных русских, которые так мужественно презрели жизнь. Но с выходом флота и удалением армии, что бы последовало? Город был бы взят, и неприятель торжествовал бы занятие первого русского порта. А что важнее для России: порт или флот? Конечно, порт, — это ключ Черного моря». {462} 462 Асланбегов А. Адмирал Павел Степанович Нахимов //Русский архив. М., 1868 г. С.374–410; Скрицкий Н.В. Русские адмиралы — герои Синопа. М., 2006 г. С. 176.