Борис Соколов - Тайны Второй мировой

Насчет своих сомнений, готова ли Красная армия к войне, Жуков в беседе с Воротниковым, похоже, присочинил. Ведь в «Воспоминаниях и размышлениях» он совеем иначе передает свои мысли 40-го года: «Мы предвидели, что война с Германией может быть тяжелой и длительной, но вместе с тем считали, что страна наша уже имеет все необходимое для продолжительной войны и борьбы до полной победы. Тогда мы не думали, что нашим вооруженным силам придется так неудачно вступить в войну, в первых же сражениях потерпеть тяжелое поражение и вынужденно отходить в глубь страны» {31} 31 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1. С. 305. . Но вот насчет слез маршал не соврал. Слезы в самом деле навернулись ему на глаза. Потому что разговоры со Сталиным не оставили у свежеиспеченного генерала армии никаких сомнений: война будет очень скоро. Жуков действительно не жалел солдатских жизней для достижения победы, не жалел ту серую солдатскую массу, в которой полководцу не разглядеть отдельных лиц. Но Георгий Константинович не был безразличен к тем, кого хорошо знал и любил. И прекрасно понимал, что в будущей войне, до которой, как думал, остались считанные недели, погибнут многие из родных и друзей, провожающих его сейчас на киевском вокзале. Через год так и случилось. Многие товарищи Жукова по Халхин-Голу, с кем сроднился в монгольских степях, сложили голову в Великую Отечественную. Был тяжело ранен М.М. Пилихин, самые теплые отношения с которым Георгий Константинович сохранил до самой смерти. В тот приезд в Москву семья Пилихиных заботилась о жене и детях двоюродного брата, который все больше пропадал в наркомате. Эра Жукова свидетельствует: «Пилихины по старинному московскому обычаю были хлебосольны и всегда радушно нас встречали. Прекрасно зная Москву, они помогали ориентироваться в шумном незнакомом городе. Благодаря им нам в тот приезд многое удалось повидать, побывать в театрах, и мы не так ощущали частое отсутствие отца, которого то и дело вызывали по делам» {32} 32 Жукова Э.Г. Прошлое всегда со мной. С. 62. .

Что же такое сказал Сталин Жукову 13 июня 1940 года, накануне отъезда Георгия Константиновича в Киев, что заставило командующего приграничным округом прослезиться? Их разговор, ясное дело, никогда не стенографировался. Но «Воспоминания и размышления» в этом случае нам могут помочь. Я думаю, что некоторые фразы Сталина из последнего, июньского разговора Жуков перенес в тот первый, майский, что попробовал воспроизвести в своей книге. Например, слова о расплате, которая ждет недальновидных английских и французских политиков. 13 июня, после поражения союзников в Бельгии и Северной Франции и эвакуации британского экспедиционного корпуса из Дюнкерка, стало ясно, что время расплаты пришло. Но Сталин еще надеялся, что хотя бы месяц-полтора французы продержатся. И напутствовал Жукова в дорогу: «Теперь у вас есть боевой опыт. Принимайте Киевский округ и свой опыт используйте в подготовке.

Опыт-то у Жукова на Халхин-Голе был наступательный. И, вполне возможно, Сталин сказал ему и более прямо: «Скоро вам предстоит наносить главный удар в нашем наступлении на Запад. Будьте готовы к 15 июля (или к 1 августа)». Только Георгий Константинович поостерегся приводить подобное в мемуарах. Слишком не соответствовало это пропагандистскому стереотипу о миролюбии советской внешней политики, о страхе Сталина перед Гитлером, о стремлении «кремлевского горца» если не избежать советско-германской войны, то максимально оттянуть ее возможное начало.

И уже когда работал над мемуарами, в 1969 году, отвергая неизвестные нам предложения военно-научного управления Министерства обороны, Жуков предупреждал: «…Мы невольно запутаем вопросы нашего стратегического плана войны и создадим у читателя мнение, будто мы заранее готовились напасть на Германию» {33} 33 Письмо Г.К. Жукова редактору мемуаров А.Д. Миркиной от 23 марта 1969 года. // Георгий Жуков: сборник. С. 178. . Георгию Константиновичу было что скрывать.

Почему я так уверенно говорю о сути сталинских указаний Жукову? Потому что другими они в принципе и не могли быть. Когда еще Георгий Константинович сидел в далекой Монголии, Иосиф Виссарионович уже вынашивал вполне конкретные планы нападения на «друга и союзника» Адольфа Гитлера, который сердечно поздравлял советского лидера с шестидесятилетием не далее как в декабре 39-го и желал «доброго здоровья» лично Сталину и «счастливого будущего народам дружественного Советского Союза». Иосиф Виссарионович в долгу не остался, поблагодарил фюрера за «добрые пожелания». А рейхе -министру иностранных дел Риббентропу, также приславшему самые теплые поздравления, ответил фразой, вошедшей в историю и после Второй мировой войны многократно с издевкой цитировавшейся на Западе: «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью (имелись в виду совместные операции вермахта и Красной армии против польских войск в сентябре 39-го. — Б.С.) , имеет все основания быть длительной и прочной» {34} 34 Оглашению подлежит. С. 166–167; Правда, 1939, 23 декабря; 25 декабря. .

Все эти слова — из телеграмм, публиковавшихся тогда в советской и германской прессе, предназначенных для общественности. А как насчет документов, к публикации не предназначавшихся? Если заглянуть в них, от «длительной и прочной» советско-германской дружбы не остается и следа.

Вот, например, что пишет в своих мемуарах тогдашний командующий советским Балтийским флотом В.Ф. Трибуц: «Народный комиссар ВМФ Н.Г. Кузнецов в феврале 1940 года издал специальную директиву, в которой указывал на возможность одновременного выступления против СССР коалиции, возглавляемой Германией и включающей Италию, Венгрию» {35} 35 Трибуц В.Ф. Балтийцы вступают в бой. Калининград: Книжное издательство, 1972. С. 29. . В приложенной к посмертно изданной книге Н.Г. Кузнецова «Крутые повороты» краткой летописи жизни и деятельности адмирала приведена точная дата этой директивы — 26 февраля 1940 года {36} 36 Кузнецов Н.Г. Крутые повороты: Из записок адмирала. М.: Молодая гвардия, 1995. С. 209. . Летопись, как пишут составители, основана на материалах государственных архивов и личного архива Н.Г. Кузнецова, так что не приходится сомневаться: директива, называющая вероятными противниками СССР Германию и ее союзников, была действительно издана наркомом Военно-Морского Флота в конце февраля 1940 года.

Читатели, надеюсь, понимают, что подобные директивы в принципе не могут выпускаться по инициативе руководителей военного или военно-морского ведомства. Такие директивы издаются только по инициативе политического руководства страны, в данном случае — по инициативе Сталина. Наверняка аналогичную директиву тогда же отдал Красной армии нарком Ворошилов, только текст ее до сих пор не найден историками. А может, и кузнецовская, и ворошиловская директивы давно уже уничтожены.