Инго Мебиус - Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает

Уцелевшие после авианалетов немецкие солдаты возобновили, казалось, бессмысленное сопротивление. Нередко линию обороны удерживали малочисленные отряды. На участке 1-го батальона 192-го мотопехотного полка имелось одно боеготовое противотанковое орудие, из него и вели огонь по скоплению наступавших танков. Гауптман Дёниц, командир 2-й роты, в первой половине дня попал в плен после ожесточенной схватки с врагом.

Однако если соотнести задействованные союзниками ресурсы и отвоеванные ими участки территории, результаты были ничтожны. Как уже упоминалось, только 19 июля 1944 года они обрели полный контроль над Каном. Из-за неожиданно яростного отпора немецких сил Монтгомери уже 20 июля вынужден был приостановить наступление своих сил. Всего за три дня его танковые части недосчитались 463 машин. Запланированный прорыв снова не удался. Немцы спрашивали себя, сколько еще можно продержаться при натиске таких сил? Да и из Германии приходили безрадостные вести.

«Покушение на Адольфа Гитлера 20 июля 1944 года потрясло нас. И дело было не в личности Гитлера, а в способности генералитета на государственную измену в период войны и тем самым на предательство наших интересов. Ведь только сплоченность и единство являлись залогом успеха и победы. Нам казались абсурдными меры вроде введения в вермахте нацистского приветствия — мы сражались за фатерланд, а не за политические идеи.

Теперь в каждом подразделении появился офицер-пропагандист. В нашем батальоне эту роль решили отвести мне. Я представления не имел ни о целях, ни о задачах офицеров-пропагандистов. Да, собственно, никогда ничем подобным в батальоне и не занимался. Должность эта существовала исключительно ради галочки. Нам, фронтовикам, не были потребны ни политагитаторы, ни политнадзиратели. Костяк сплоченности составляло боевое товарищество и взаимовыручка. Перебежчиков в нашей части не было, и боевой дух был на высоте. Так что для каких-то там офицеров-пропагандистов у нас изначально работы не было».

В конце июля 1944 года сражения за Кан для нашей 21-й танковой дивизии закончились. Соединение было снято с фронта и направлено в район южнее Кана для сбора и учета оставшихся сил. Снова дивизия была отправлена в резерв танковой группы «Запад».

Замысел Монтгомери состоял в том, чтобы в ходе нескольких подряд наступательных операций связать и блокировать в районе Кана танковые силы немцев.

И, надо сказать, связать силы ему удалось. На тот момент в район Кана были стянуты в общей сложности 7 немецких танковых дивизий и все батальоны тяжелых танков. Германское командование ожидало еще одну крупную наступательную операцию в районе Кана.

На западном участке 7-й армии, где немецкие силы противостояли американцам, было сосредоточено куда меньше немецких танковых частей. Но именно это направление стало решающим. Уже 18 июля 1944 года американцам после тяжелых и кровопролитных боев удалось овладеть городом Сен-Ло. Именно отсюда и начались 24 июля 1944 года задуманные ими массированные бомбовые удары по немецким оборонительным позициям, возымевшие катастрофические для немцев последствия. В последующие дни немецкий фронт под натиском американцев отодвигался все дальше, и 30 июля американцы были уже в Авранше. И на этом участке фронт вот-вот должен был рухнуть. Что не удалось Монтгомери под Каном, удалось американцам в районе Авранша.

Танковые части спешно изымали с канского участка для последующей переброски в угрожаемый район под Авранш. Одновременно Монтгомери в целях поддержки американского наступления 30 июля 1944 года начал новое наступление своих сил. Это наступление или операция «Блукоут» и вызвала необходимость переброски сил 21-й танковой дивизии.

В первые недели августа одно событие не успевало сменить другое. Монтгомери не ослаблял натиск в районе Кана, американцы расширили участок прорыва на западном участке фронта, контрнаступление немцев, замысел нанесения флангового удара по силам американцев, провалилось, фронт в Нормандии опасно истончался. Период позиционной войны кончился, теперь это была война маневренная. Наконец и Монтгомери мог рапортовать об успешном прорыве в районе Кана. Германский фронт вот-вот готов был рухнуть. В нескольких словах описанная здесь ситуация завершилась к середине августа 1944 года соединением британских и американских частей и образованием кольца окружения под Фалезом. Немецкий фронт оказался перед лицом катастрофы.

Сражавшиеся на разных участках части 21-й танковой дивизии также оказались подхвачены вихрем трагических событий, предшествовавших образованию котла у Фалеза. Не явились исключением и ударная группа Рауха и служивший в ней лейтенант Хальм.

«Нам была поставлена задача удержать силы противника на внешних границах кольца окружения в целях прикрытия отхода немецких сил. И снова меня отправили на поиски и доставку танков. Под огнем непрерывно атаковавших нас с воздуха штурмовиков и под обстрелом артиллерии мы сменили позиции. Внутри кольца окружения царил хаос. Личный состав частей рассеялся по местности и беспорядочно отступал. Судя по всему, была потеря управления войсками на всех уровнях.

19 августа 1944 года я от моего командира гауптмана Ретцера получил приказ перевести батальон на новые позиции. И вместе с водителем мы выехали. На тот момент я не знал расположения наших рот. Не было и возможности расспросить солдат в этом хаосе. Приходилось пробивать дорогу в потоке отступавших — солдаты, грузовики, танки, полевые вездеходы, легковушки… А мне срочно нужно было отыскать роты, прикрывавшие этот беспорядочный отход, скорее, бегство. По-другому не назовешь. Я в ужасе смотрел, как танк просто переехал легковую машину, и от нее осталась лишь груда спрессованного искореженного металла. Потом у нашей машины забарахлил мотор. Налетели англичане, и мы вынуждены были искать, где укрыться. Людские крики, горевшие машины и техника, страшный смрад в воздухе. Невозможно было ориентироваться. Вдруг куда-то исчезла и наша машина вместе с водителем.

А я понятия не имел о расположении наших рот. Враг неумолимо надвигался. И тут я заметил немецкий танк. Башенный люк был распахнут. Взобравшись на танк, я залез в кабину. К ужасу, я понял, что машина получила прямое попадание в башню. Погибший командир танка лежал на полу. Наводчик вопил, призывая санитара, взрывом его чуть ли не на куски разорвало.

Тут в танк забрался еще один солдат, и мы в тесноте сидели в кабине. Голова тяжелораненого покоилась у меня на коленях. Постепенно крики его слабели, а последние слова были о матери. Мы уже ничем не могли ему помочь.

По башне хлестнуло пулеметной очередью. Такое впечатление, что горохом по железу. Боже, только не еще одно прямое попадание. Водитель не получил ни царапины. Он запустил двигатель, и кое-как мы стали пробираться дальше.