Коллектив авторов - Большая война России: Социальный порядок, публичная коммуникация и насилие на рубеже царской и советской эпох

В историографии отношения захватчиков с польским населением и реакция последнего на действия российских властей остаются неисследованными. И все же эта тема представляет интерес по двум причинам. Во-первых, ввиду того, что по отношению к полякам Россия не могла разыграть карту православного или великорусского братства. Конечно, можно было использовать панславистскую риторику, однако в польском обществе она не вызывала большого энтузиазма. С другой стороны, ориентация на Россию и идея объединения бывших польских земель в автономную область под патронатом царя, а также прямой отказ от немецкого и австрийского владычества стали для многих жителей Галиции реальной и значимой политической альтернативой. В какой мере это отразилось на польском вопросе, с учетом реального положения дел на оккупированных землях и возросшего влияния царской империи, можно проследить на примере оккупированной Галиции. Кроме того, изучение отклика поляков на оккупацию имеет научное значение хотя бы потому, что управленческая элита в провинции накануне войны формировалась по преимуществу из поляков {33} 33 Batowski H. Die Polen // Wandruszka A., Urbanitsch P. (Hrsg.). Die Habsburger Monarchie 1848–1918, Vol. 3/1: Die Volker des Reiches. Wien, 1980. S. 522–554; Binder H. Galizien in Wien. Parteien, Wahlen, Fraktionen und Abgeordnete im Ubergang zur Massenpolitik. Wien, 2005. . [4] Хотя поляки составляли большинство в западных округах Галиции, и в восточных районах их доля среди населения была высокой. По официальным данным, до 40% местных жителей имели польское происхождение. Если исходить из сведений о религиозной принадлежности, то их доля составляла 25%.

Опираясь на не изученные до сих пор архивные материалы, на публицистику тех лет и на мемуары, предлагаемая статья исследует поведение проживавших в Галиции поляков и разнообразные оттенки их позиции по отношению к российским оккупантам. Также следует рассмотреть стратегии оккупационных властей и их восприятие польским населением Галиции. Какую политику проводили царские военные власти в отношении поляков, декларируя на словах славянскую солидарность и освобождение? {34} 34 Achmatowicz A. Polityka Rosji w kwestii polskiej w pierwszym roku Wielkiej Wojny 1914–1915. Warszawa, 2003. S. 45 et passim, 243 et passim; Hagen M. von. War in a European Borderland. P. 19–22; McMeekin S. The Russian Origins. P. 88. Каким образом они стремились заручиться доверием различных социальных слоев и политических групп польскоговорящего населения Галиции? В связи с этим встает вопрос: как относились к захватчикам различные группы населения? По каким причинам некоторые поляки выбрали путь сотрудничества с русскими? Что удержало других от сотрудничества с новыми господами? Какие можно сделать из этого выводы о связи польского общества с австрийским государством?

Хотя речь будет все время идти о «поляках», это ничуть не отменяет всевозможные противоречия между самоопределением и внешней классификацией по национальному, этническому и религиозному принципу. Очевидно, что границы с другими группами, прежде всего с украинцами и евреями, далеко не всегда были четкими и нередко размывались. Сложность этой проблематики трудно переоценить, и ей уже были посвящены обстоятельные исследования {35} 35 Автор настоящей статьи может сослаться на широкий ряд исследований, в частности: Nationbuilding and the politics of nationalism. Essays on Austrian Galicia / Markovits A.S., Sysyn ЕЕ. (Ed.). Cambridge (Mass.), 1989; Jobst K.S. Zwischen Nationalismus und Internationalismus. Die polnische und ukrainische Sozialdemokratie in Galizien von 1890 bis 1914. Ein Beitrag zur Nationalitatenfrage im Habsburgerreich. Hamburg, 1996; Stauter-Halsted K. The Nation in the Village. The Genesis of Peasant National Identity in Austrian Poland 1848–1914. Ithaca, 2001; Struve K. Bauern und Nation in Galizien. Uber Zugehorigkeit und soziale Emanzipation im 19. Jahrhundert. Göttingen, 2005; Shanes J. Diaspora Nationalism and Jewish Identity in Habsburg Galicia. Cambridge, 2012. . Поэтому поляками я в дальнейшем именую тех участников событий, которые сами называли себя таковыми, а также считали себя вправе говорить от лица других «поляков».

Как и евреев и большинство рутенов, украинцев, галицийских поляков страшили приближение российской армии и бесчинства казаческих полков. Уже к концу августа 1914 года первоначальная вера в политическую и военную мощь Австро-Венгерской монархии сменилась паникой и отчаянием {36} 36 Bobrzynski M. Wskrzeszenie państwa polskiego. Szkic historyczny. T. 1. Kraków, 1920. S. 40; Hupka J. Z czasdw Wielkiej Wojny. Pamiętniki nie kombatanta. Lwow, 1937. S. 18; Mick C. Kriegserfahrungen. S. 77–78; Srokowski S. Z dni zawieruchy dziejowej 1914–1918. Kraków, 1923. S. 14–15. . Во время наступления в конце лета и осенью 1914 года оставшиеся на своей земле жители Галиции в массовом порядке скупали иконы с изображением Богоматери, чтобы при необходимости доказать солдатам царской армии, что они — не евреи и не немцы-протестанты. Нередко в надежде на то, что царские солдаты более гуманно отнесутся к «братьям-славянам» и католикам, люди выставляли образа в окнах или носили иконки в форме медальона {37} 37 Witos W. Moje wspomnienia. Warszawa, 1998. S. 165; Mick С Kriegserfahrungen. S. 82, 105; Sprawozdanie dr Tertila dla c.k. nadprokuratury w Krakowie [без даты] (Archiwum Państwowe w Krakowie, Oddziat w Tarnowie. Nr 266, sygn. V. 2. P. 3). . В унылом, подавленном настроении, со страхом, но и с долей любопытства население взирало на прибывавшие в Галицию части царской армии. В частности, новостное агентство императорского и королевского Генерального штаба констатировало, что «русских во Львове встречают дружественно, одни из страха, другие оттого, что симпатизируют им. Большинство жителей настроено лояльно, впрочем, многие сочувствуют русским (говорят, что и среди чиновников)» {38} 38 Resume vom 08.09.1914 (Osterreichisches Staatsarchiv, Kriegsarchiv, Wien, AOK-Evidenzbiiro, 3506). . [5] He все покорно ожидали вторжения оккупантов, многие предпочли спасаться бегством. От 600 до 800 тысяч жителей Галиции бежали во внутренние провинции Габсбургской монархии. В одной только Вене к концу 1914 года проживало 80 тысяч (по неофициальным данным — вдвое больше) беженцев с оккупированных территорий. Более подробно см.: Lasocki Z. Polacy w austrjackich obozach barakowych dla uchodzców i internowanych. Kraków, 1929; Hoffmann-Holter В. «Abreisendmachung». Jüdische Kriegsflüchtlinge in Wien 1914 bis 1923. Wien, 1996; Hupka J. Z czasow Wielkiej Wojny. S. 20 et passim.

Хотя исход войны еще не был предрешен, российские власти, заняв Галицию, сразу же приступили к осуществлению своих планов по присоединению к России этого многонационального и пестрого в религиозном отношении региона. Георгий Бобринский, которого царь назначил генерал-губернатором Галиции, уже 13 сентября 1914 года объявил, что восточную часть Галиции, Буковину и рутенские области в Карпатах следует считать исконно русскими землями, вследствие чего они должны будут войти в состав России. На встрече с представителями города Львова 23 сентября он повторил это заявление и добавил, что в западных районах Галиции сохранится польская автономия. Помимо этого, Бобринский объявил о придании в ближайшее время русскому языку статуса государственного и о скором переходе этих земель под юрисдикцию российского права {39} 39 Janusz B. 293 dni rzadow rosyjskich we Lwowie (3.IX.1914–22.VI.1915). Lwow; Warszawa, 1915. S. 151–158. . Сам российский царь, обращаясь к жителям с балкона во время своего визита во Львов 22 апреля 1915 года, провозгласил, что «нет больше Галиции, а есть Великая Россия, простирающаяся до Карпат» {40} 40 Konopczynski W. Historia polityczna Polski 1914–1939. Warszawa, 1995. S. 20. . [6] Однако Николай II не стал встречаться с делегацией горожан. См. также: Biatynia Chotodecki J. Lwow w czasie okupacji rosyjskiej (3 września 1914–22 czerwca 1915). Z własnych przezyć i spostrzezen. Lwów, 1930. S. 142–144; Grabski S. Pamięniki. Cz. 1. Warszawa, 1989. S. 268.