Юлиан Корбетт - Эскадра адмирала Шпее в бою

В понедельник 7 декабря сигнальная станция впервые с 25 ноября заметила на горизонте парусник. В этот же день, к великой радости всех, без всякого предупреждения появилась эскадра адмирала Стэрди. Адмирал рассчитывал немедленно начать погрузку угля с тем, чтобы в среду 9 декабря выйти к м. Горн и не дать неприятелю перейти к востоку.

Став на якорь, адмирал собрал всех командиров на совещание. Кроме слухов, исходивших из Бразилии и, надо полагать, инспирированных немцами, о том, что Шпее идет в Южную Африку, никаких сведений о германской эскадре не было. Казалось, что сообщение о проходе м. Горн ложно, так как эскадра до сих пор еще не появилась, и все, чем мог руководствоваться адмирал, сводилось к появлению "Принца Эйтеля-Фридриха” у Вальпарайсо. Самым правильным признавалось движение наших кораблей как можно скорее к западному побережью, и потому отданные накануне распоряжения остались в силе.

В 6 ч. утра "Carnarvon" и "Glasgow” закончили погрузку, но с "Bristol” произошла задержка: уголь на его пароходе настолько спекся, что оказался негодным, и ему пришлось ждать, пока не освободится угольщик, с которого грузился "Glasgow”. Для линейных крейсеров оставался только один пароход, но, на счастье, подошел другой из числа угольщиков, отправленных из Abrolhos Rocks, и в 7 ч. 20 м. утра "Inflexible" смог начать погрузку. "Bristol” все еще стоял без паров, "Cornwall” разбирал одну из машин и находился в шестичасовой готовности. Ни он, ни "Kent”, ни "Macedonia” погрузки угля не начинали. В таком положении находилась эскадра, совершенно не готовая к бою, когда в 7 ч. 50 м. сигнальная станция, установленная на горе Sapper, донесла о появлении с юга двух неизвестных военных кораблей.

Линейный крейсер "Inflexible.

Когда адмирал Шпее после боя у Коронеля пришел в Вальпарайсо, он отклонил торжества, которые немецкая колония непременно хотела устроить в честь его победы. При посещении местного немецкого клуба он даже отказался присоединиться к предложенному тосту и поднять бокал за посрамление британского флота, причем в разговорах проглядывало предчувствие, что его деятельности скоро придет конец. С самого начала операций Шпее не имел никаких иллюзий относительно сокрушающего превосходства сил союзников на океанах, теперь же он ждал расплаты за тот удар, который ему посчастливилось нанести, престижу Великобритании. В предчувствии этого он не хотел идти на Фолклендские острова, но все-таки пошел, если верить показаниям пленных, под влиянием уговоров собственного штаба и командира "Гнейзенау"[* Во время написания раздела Ю.Корбетту не былb известны истинные причины "предчувствий" Шпее. Как выяснилось позднее, приказ следовать на Фолклендские острова для уничтожения радиостанции Шпее получил непосредственно нз Берлина. Это нарушило все его планы, но не выполнить приказа он не мог. Появление же "приказа"- результат удачно проведенной операции английской морской разведки. Более подробно это событие описано в статье С. А. Габиса "Тайна "Магдебурга" во 2 номере журнала "Морской исторический сборник". (Прим. ред.).].

Германская эскадра подходила к островам не без предосторожностей. "Гнейзенау" и "Нюрнберг" были высланы вперед на разведку с приказанием в первую очередь разрушить артиллерийским огнем радиостанцию. Эти-то два корабля и были замечены наблюдательным постом, который в 7 ч. 50 м. утра 8 декабря поднял сигнал о появлении на горизонте неизвестных кораблей. Неожиданность было полная. Адмирал Стэрди не собирался уходить ранее вечера, к тому же за последнее время ложные тревоги бывали неоднократно. На флагманском крейсере были так заняты погрузкой угля, что не сразу заметили сигнал, и "Glasgow", стоявший во внутренней гавани, должен был пушечным выстрелом привлечь внимание. Стэрди, благодаря счастливому стечению обстоятельств, которое было как бы наградой за энергию и правильное решение адмиралтейства, пришел на Фолклендские острова как раз вовремя. Однако он был застигнут неприятелем почти врасплох, и если бы противник немедленно атаковал, мы оказались бы в неприятном положении. Но если бы не предусмотрительность адмирала, то могло быть еще хуже. После длительного перехода механизмы требовали переборок, корабельные инженер-механики рассчитывали на то, что им будет дан соответствующий срок для работ, однако адмирал не счел возможным согласиться на это и предписал кораблям оставаться в двухчасовой готовности. Не сделай Стэрди такого распоряжения, результаты могли быть весьма плачевны.

"Шарнгорст" у Вальпарайсо . На корабле идет погрузка угля.

"Glasgow” и "Bristol" получили приказание спешно подымать пары для полного хода, причем "Glasgow", перебиравший механизмы, мог быть готов лишь через 2 часа, a "Bristol", у которого были вскрыты цилиндры обеих машин, не раньше чем через 11 часов. Линейные крейсера еще не закончили погрузки, когда был поднят общий сигнал: "Приготовиться сняться с якоря”; в 8 ч. 30 м. горнисты заиграли боевую тревогу, и погрузка прекратилась.

В этот момент сигнальный пост донес о замеченных новых дымах в юго-западном направлении, почему "Kent”, вступившему в дежурство, было приказано выйти из гавани и совместно с "Macedonia”, стоявшей на якоре при входе, следить за неприятелем. Одновременно "Canopus" сообщил, что "Гнейзенау” и "Нюрнберг" находятся в 8 милях, а главные силы неприятеля – в 20. Как только головные германские крейсера приблизились, "Macedonia" был отозван в гавань около 9 ч. 15 м., а угольщики отошли от борта крейсеров, чтобы не мешать им открыть огонь. Пока они отходили, на горизонте показались еще дымы – надо думать, это шли три угольных транспорта Шпее, направляясь на рейд Pleasant в 20 милях на SW от порта Stanley.

"Гнейзенау” и "Нюрнберг” подходили все ближе и ближе, держа курс на радиостанцию, расположенную близ Hooker Point, поэтому командир "Canopus” в 9 ч. запросил разрешения открыть огонь. Четверть часа спустя головные неприятельские корабли повернули на NO и у Wolf Rocks, не доходя 6 миль до мыса Pembroke, начали уменьшать ход; было видно, что орудия направлены на радиостанцию. К этому времени флагманский крейсер адмирала Стоддарта "Carnarvon” был в полной готовности и получил приказание открыть огонь по неприятелю, как только тот обогнет мыс Pembroke. Но орудия "Canopus” заговорили первыми, причем старший артиллерийский офицер управлял огнем с берега с импровизированного наблюдательного пункта.

Как только расстояние достигло 55 каб., он произвел залп из носовой башни, но дал большой недолет. Неприятель поднял стеньговые флаги, положил право на борт и начал уходить на SO. "Canopus" сделал еще один залп при максимальном угле возвышения, но снова получил недолет. На этот раз снаряды легли не далее 1 /2 каб. от борта, и многим наблюдателям казалось, что один снаряд рикошетом попал в основание кормовой трубы "Гнейзенау". Дальнейшая стрельба, однако, не имела смысла. В 9 ч. 31 м. неприятель повернул обратно на 8R и уменьшил ход, как бы собираясь атаковать "Kent", вышедший к этому времени из входа в порт William. Поворот казался настолько угрожающим, что Стэрди поднял крейсеру "Kent" сигнал "возвратиться", но не прошло и несколько минут, как опасность миновала. В 9 ч. 40 м. с "Гнейзенау" увидели внутренность гавани. Помимо высоких столбов дыма, валивших из труб кораблей и наводивших неприятельских командиров на мысль, что в гавани стоит не то, чего они ожидали, они увидели нечто гораздо худшее – характерные мачты-треноги наших линейных крейсеров.