Марк Гальперин - Прыжок кита

На самом деле за всей кажущейся лёгкостью воспоминаний стоит большой труд и большие споры, без которых большую работу могут делать только глупые и безразличные люди.

Вспоминается одно совещание в кабинете Пустынцева, где были все перечисленные выше сотрудники ЦКБ-18, кроме самого Павла Петровича. Старос взял с собой только меня. Спорили долго и постепенно всё больше заходили в тупик. Вместо часа проговорили три и ни до чего не договорились. Стало ясно, что без Пустынцева спор не разрешить, а он в это время летел из Северодвинска, самолёт сильно опаздывал, а в аэропорту, что было странно, не сообщали причину задержки.

Выяснилось, что самолёт ИЛ-18, на котором летел Пустынцев, попал в воздушную яму, и его так тряхнуло, что непристёгнутые пассажиры летали по салону самолёта, а Павел Петрович, который, как опытный и усталый пассажир, спокойно спал, надёжно пристегнувшись ремнями, сорвался с фундамента вместе с креслом, полетал в таком положении и сильно побился. Однако всё закончилось синяками, зелёнкой, и вот в таком виде он, с опозданием часа в три, явился в свой кабинет и стал как ни в чём ни бывало вести совещание…

Но была ещё одна причина, по которой я не мог забыть совещание. В этот день ко мне в гости приезжала любимая тёща. Она жила в Сочи и очень редко выбиралась в Ленинград. А ещё она всегда везла нам невероятное количество всякой еды, бочонок с прекрасным домашним вином «Изабелла», коробки с жареными курицами, орехами, чурчхелой и прочей снедью – на юге Ленинград навечно сохранил статус голодного блокадного города.

Всё было заранее спланировано, кроме того, что самолёт Пустынцева попадёт в воздушную яму, и я явно опаздывал к приходу поезда.

Я неубедительно начал скулить, что тёщу надо уважать, но это явно не нашло понимания у участников встречи, а упоминание о всяких кавказских вкусностях сделало всех особенно жестокими. Старос смог предложить только помощь своего водителя, хмурого и шутливого человека, большого любителя всяких розыгрышей. Он и поехал встречать мою тёщу на старосовской просторной «Волге-21». Примерно через час в приёмную Пустынцева позвонила секретарь Староса и доложила ему, что водитель не в состоянии выполнить задание по доставке тёщи Гальперина, так как для её багажа требуется как минимум автобус. Нетрудно представить, как оживились все участники совещания, а кто-то даже потребовал занести этот вопиющий факт в протокол технического совещания.

Но вернёмся к основному повествованию. Быстро и чётко были решены все кораблестроительные проектные проблемы. Все вопросы структуры системы, схемотехники и обеспечения надёжности были заимствованы из УМ-2, но серьёзно улучшены. Надо было решать вопросы программного обеспечения, кадров программистов, которых в нашем КБ было очень мало, но и те не имели подготовки в этой предметной области и практически никто из них не принял участия в работах по «Узлу». А в это же время активно велись и развивались работы по промышленным системам на базе УМ1-НХ – чего стоил только проект для Белоярской атомной станции!

Все эти работы вела одна лаборатория, в которой тогда трудилось всего 10 человек, а я был её начальником. Поэтому мне приходилось практически заново создавать коллектив программистов для «Узла», тем более что этот новый коллектив должен был быть совершенно изолирован от всех других программистов по соображениям секретности. Первым делом я добился отдельного помещения, выработки правил работы с закрытыми документами и более тщательного контроля всех новых сотрудников со стороны режимных служб. Эти проблемы удалось решить. Мы сумели заполучить несколько крупных программистов из Заказывающего НИИ, причём не грубым переманиванием, а по доброй договорённости, подтянулся народ и из других ленинградских НИИ ВМФ – слух об интересной работе среди профессионалов распространялся во все времена.

Среди них наиболее опытным и, как показала жизнь, надёжным оказался Юрий Дмитриевич Машкин. Он стал ядром группы по задачам определения элементов движения целей.

Позднее к нему присоединился выпускник ЛИТМО Олег Наумович Меламед, который и сейчас продолжает вести эти задачи при создании современных модификаций БИУС для новых российских лодок.

В навигационную группу взяли штурмана, выпускника Высшей мореходки Александра Леонидовича Трошкова, который для своих друзей и коллег остался навсегда просто Саней Трошковым, отличным другом, опытным штурманом и очень весёлым человеком.

А. Л. Трошков

Мы много раз встретимся с Саней в процессе повествования. Из 24-го Института пришла к нам Галина Фёдоровна Горожанко, уже сложившийся программист, пользующийся большим уважением у своих коллег по прошлой работе, в том числе, и у автора постановок всех навигационных задач Измаила Андреевича Станишевского.

Важнейшим было ещё одно кадровое решение. Касавшееся в тот момент навигационных задач, оно в конце концов оказалось стратегическим, а сегодня этот выбор проверен уже более чем сорокалетним опытом. Субъектом этого стратегического решения оказался Юрий Александрович Маслеников, а проще – Юра Маслеников. А случилось это так.

Подбор этого конкретного работника я проводил не в отделе кадров, не в комнате для переговоров и даже не в проходной Дворца Советов – встреча была назначена… на пляже, на берегу Финского залива, в Сестрорецком Курорте. Там по воскресеньям собирались не только любители редкого ленинградского солнца и не очень тёплой, но в те времена ещё и достаточно чистой воды Финского залива, а ещё и фанаты футбола, да не просто болельщики, а молодые ребята, каждый из которых мнил себя Пеле, Марадоной, не говоря уже о Викторе Понедельнике, Льве Яшине и прочих Хомичах и Бутусовых (особо отмечу, что Бутусов – уроженец Сестрорецка, и поэтому его фамилия пользуется там большим уважением).

А ещё было важно, что на этотже пляжвхороший солнечный день я с удовольствием приезжал со своей семьёй, поскольку моё родовое гнездо последние триста пятьдесят лет находилось всего в нескольких километрах от пляжа – в Разливе. Так и в то памятное воскресенье мы оказались на этом пляже вместе с задорными и самоуверенными футболистами.

Знакомство с Юрой состоялось, мы очень быстро поняли друг друга и ударили по рукам. Потомственный судпромовец и сам работник серьёзной судпромовской фирмы, отличное образование, полученное на кафедре корабельной автоматики профессора Фрейдзона вЛЭТИ(в те годы этот славный конкурент моего родного ЛИТМО назывался частенько «эстрадно-баскетбольным институтом с лёгким электротехническим уклоном»), понятный и близкий мне образ мышления – всё было в его пользу. Мы проработали с Юрой многие десятки лет, он доставил мне массу хлопот своей неуступчивостью, порой неуправляемым тяжёлым характером, но никогда я не пожалел о том, что наши пути пересеклись на курортном пляже. Мы сохраняем с ним абсолютно надёжные отношения и по прошествии стольких лет, за что я благодарен своей не всегда ласковой судьбе!