Валерий Шамбаров - Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой

Количество войск в Добрудже увеличивалось, Зайончковского перевели на должность, более соответствующую его уровню, командовать корпусом. А руководить группировкой был назначен Сахаров. Он зарекомендовал себя одним из лучших командармов, и кроме того, считался самым деликатным и вежливым генералом (например, обращался к Брусилову в таких выражениях: «Не признаете ли Вы, ваше высокопревосходительство, возможным приказать почтить меня уведомлением о решении вашем по вышеизложенному»). В Ставке рассудили, что его качества могут быть полезными для дипломатических отношений с румынами. Несмотря на деликатность, Сахаров свое дело знал, в боях у Браилы его дивизии остановили Макензена.

Но теперь возникла реальная угроза вторжения противника в пределы России — в Молдавию и на Одессу. Верховному Главнокомандованию приходилось идти на риск, принимать кардинальные меры, чтобы прочно защитить румынское направление. Группировка Сахарова преобразовывалась в 6-ю армию, сюда же перебрасывалось управление 4-й армии генерала Рагозы, направлялись дополнительные формирования. А Юго-Западному фронту предписали дальнейшую передвижку на юг. Дело было очень не простое, громоздкое. 8-ю армию выводили из боевых порядков. На ее участок с двух сторон растягивались 11-я и Особая. 8-я должна была совершить марш «за спиной» фронта и встать на место 9-й, а она перемещалась еще южнее.

Западные союзники тоже пробовали выручить румын (или воспользоваться тем, что немцы и австрийцы сняли войска с их фронтов). Италия в октябре предприняла восьмое наступление на Изонцо, в ноябре девятое. То и другое с незначительными продвижениями и значительными жертвами. Салоникский фронт наконец-то добился успеха, сюда прибыла 2-я русская бригада Дитерихса, вместе с сербами разбила болгар и взяла г. Монастир (Битола) в Македонии. Но союзникам все еще требовалось, чтобы фронт оставался поближе от Греции. Генерал Саррайль остановил наступление, приказал строить на новых рубежах позиционную оборону.

Во Франции немцы забрали часть сил из-под Вердена, прекратили атаки. Но за 6,5 месяца бойни они здесь продвинулись на 7–10 км. Союзное командование не придумало ничего лучшего как вернуть эти несчастные километры. В октябре верденская мясорубка возобновила работу, но в обратную сторону. В атаки лезли французы, а немцы, засевшие в развалинах, били их. Вторая мясорубка, на Сомме, вообще не замирала. Все так же грохотали тысячи орудий, скрежетали и ломались танки, англичане и французы пытались наступать. Тоже за 4,5 месяца продвинулись на 10 км. Смилостивилось не командование, а погода. Залили осенние дожди. Равнины на Сомме, перерытые миллионами воронок и траншей, превратились в непроходимое месиво. 18 ноября операцию пришлось прекратить.

А перемалывание под Верденом еще продолжалось. Отбить утраченные клочки земли французы так и не смогли. После двух месяцев атак удалось лишь захватить руины фортов Во и Дуомон. Однако это уже можно было объявить победой, и 18 декабря командование прекратило побоище, а генерала Нивеля, вернувшего развалины, провозгласили национальным героем. В общей сложности немцы потеряли под Верденом около 600 тыс. человек, французы — 380 тыс. На Сомме германские потери составили около 500 тыс., у союзников — 800 тыс. (600 тыс. англичан и 200 тыс. французов).

Ну а тем временем германская и австрийская армии Фалькенгайна за неделю вышибли румын из Трансильвании, ворвались через границу и… завязли в бездорожье, в жуткой грязи. Румыны все же сорганизовались, устраивали позиции по многочисленным речкам, стекающим со склонов Трансильванских Альп. Малейшего натиска они не выдерживали, сразу отступали на следующий рубеж. Но на этот рубеж приходилось перетаскивать через моря грязи орудия, боеприпасы, обозы. Немцы и австрийцы ползли рывками, полки редели не от пуль и снарядов, а от болезней — повоюй-ка в слякоти, под дождями.

У румын было вполне достаточно времени, чтобы создать прочную оборону. Были и специалисты. Из России прислали начальника генштаба Беляева. Но бухарестские генералы его не слушали. Только висели на нем, выклянчивая «еще 3–4 корпуса». А Франция назначила командовать румынскими армиями генерала Бертелло. Он раньше был начальником штаба у Жоффра и обещал устроить немцам «вторую Марну». Но у Жоффра-то баловаться не приходилось, а в роли командующего он оказался балаболкой и авантюристом. Генералу вскружила голову очаровательная королева Мария. Она слыла «легкомысленной», а в Бухаресте нужно было очень и очень постараться, чтобы заслужить такую репутацию. Бертелло самозабвенно разыгрывал «марны» на цветущих холмах и долинах королевского тела, а стратегические идеи повторял те же, которые нашептывали ему королевские губки — то бишь требовал у русских «еще 3–4 корпуса».

В Румынии находились уже 9 русских корпусов — 9-я, 6-я армии и 4-я формировалась. Они очутились в крайне тяжелом положении. В России всегда было принято критиковать «непорядки», плохие дороги, грязь. Но офицеры, попавшие в Румынию, в один голос вспоминали — только здесь они поняли, что такое настоящие непорядки, плохие дороги и грязь. Пропускная способность железных дорог была ничтожной. Войска грузили в дачные вагоны, других не имелось. По несколько суток простаивали на каждом полустанке. Железнодорожники за взятки пропускали частные грузы, а перевозки оказывались слишком напряженными для румынских путей, то и дело случались крушения. Топали пешком километров по 5 в сутки, вытаскивая из грязи пушки, телеги, сапоги. Снабжения не было никакого, румыны русских игнорировали. Солдаты голодали, лошади тощали, а подножного корма не было — осень.

Все, от патронов до фуража, нужно было везти из России. Но везти по этим же дорогам, грузы скапливались на пограничных станциях, а как дальше? Пытались подвозить на телегах хотя бы сено — обозные лошади съедали его еще в пути. Население относилось недружелюбно. Крестьяне о политике их правительства понятия не имели, видели в русских тех, кто принес ненужную им войну. А знать и интеллигенция уже жалели, что выбрали сторону Антанты. Ни о каком взаимодействии даже речи не было. Русские действовали отдельно от румын, и их командование уклонялось от любого сотрудничества. Не сообщало о своих планах, даже об обстановке (или само не знало ее). От Беляева в Бухаресте «секретили» любые военные сведения. Наши армии в Румынии оставались в составе Юго-Западного фронта, Брусилов обращался в Ставку, просил или подчинить ему румынские армии или выделить все крыло в отдельный фронт. Куда там, румынские фанфароны и слышать не желали об объединении сил.

В общем, происходило именно то, что предвидел Алексеев, не желавший посылать туда наши войска. Но расхлебывать довелось уже не ему. Он по-прежнему вез всю работу сам, наложились нервные перегрузки, и здоровье не выдержало. В ноябре обострилась болезнь почек, состояние быстро ухудшалось. Михаил Васильевич стал готовиться помирать. Готовился спокойно, обстоятельно, по-православному. Распрощался с близкими и друзьями, отдал последние распоряжения, личные и оперативные, исповедовался, причастился Св. Таин. Но после причастия вдруг наступили облегчение, начал оживать. Царь настоял, что ему нужен отдых, отправил в Крым. Успокоил, что с текущими делами справятся без него, а до весны, до решающих сражений, он может подлечиться. Алексеева временно заместил Гурко.