Эдвард Дри - Номонган: Тактические боевые действия советских и японских войск, 1939

29 мая 400 вражеских пехотинцев при поддержке 10 танков и артиллерии снова атаковали группу Адзумы. Подполковник Адзума, обнаружив, что его отряд оказался в окружении и потери продолжают расти, повел своих солдат в атаку в попытке прорвать окружение. Некоторым удалось вырваться, но самого Адзумы среди них не было — пуля советского пехотинца попала ему в сердце.

За два дня боя отряд Адзумы потерял 8 офицеров и 97 солдат убитыми и 1 офицера и 33 солдата ранеными, то есть потери составили 63 %. На следующую ночь, 30 мая, японцы без помех со стороны противника подобрали тела своих убитых товарищей. Генерал–лейтенант Комацубара на основании полученных по радио донесений, приказал оперативной группе возвращаться в Хайлар [38] NJS, pp. 30–42; KG, pp. 447–62. Всего потери японцев составили 159 убитых и 119 раненых. Японцы утверждали, что было убито 440 советских или монгольских солдат и уничтожено 22 танка или бронеавтомобиля. .

Ожесточенность боя, казалось, застала японцев врасплох. Например, японские солдаты были удивлены, что в карманах убитых монголов не оказалось ни еды, ни сигарет, а были только патроны и ручные гранаты [39] Tsuji Masanobu, Nomonhan (reprint ed., Tokyo: Hara Shobo, 1975), p. 95. . Генерал–лейтенант Комацубара и штаб Квантунской Армии сочли, что бой завершился вничью, потому что полагали, что Номонганская пустыня не стоит дальнейшего пролития японской крови [40] NJS, p. 47. . Однако участившиеся в начале июня сообщения о советской и монгольской активности в районе Номонгана не позволяли игнорировать этот пустынный район. В середине июня японская разведка обнаружила наращивание советских и монгольских сил на обеих сторон реки Халха. Кроме того, советские самолеты каждый производили разведывательные вылеты и прикрывали с воздуха советско–монгольские войска, производившие мелкомасштабные нападения на изолированные маньчжурские подразделения [41] Ibid., p. 47; KG, pp. 468–69. . Сталкиваясь с такими все чаще повторявшимися инцидентами, генерал–лейтенант Комацубара, чья 23‑я дивизия отвечала за оборону района, запросил разрешения у командования Квантунской Армии «выбить нарушителей» [42] NJS, pp. 48–49. Tsuji, Nomonhan, pp. 99–100, .

Штаб дал разрешение на запрос Комацубары, главным образом потому, что штабные офицеры Квантунской Армии считали, что Советы понимают только силу. Так как первые действия 23‑й дивизии не достигли успеха, в командование Комацубары были направлены два танковых полка (всего 73 танка и 19 бронеавтомобилей) и 2‑й батальон 28‑го пехотного полка 7‑й дивизии. Некоторые офицеры в штабе (например, майор Цудзи Масанобу) считали, что оперативное управление силами и средствами в районе следует передать 7‑й дивизии, элитному соединению Японской Императорской Армии в Маньчжурии. Сложность была в том, что передать дивизию из–под контроля Комацубары фактически означало отстранение его от командования — очень редкий случай в японской армии [43] NJS, p. 51; KG, pp. 469–70. Цудзи позже с горечью писал, «На месте Комацубары я бы совершил сэппуку». Tsuji, Nomonhan, p. 104. . Вместо этого, сохраняя командование всей 23‑й дивизией, в поддержку которой были добавлены бронетанковые и артиллерийские части, Комацубара должен был получить достаточные силы для быстрой и решительной победы в короткой войне — sokusen sokketsu , в соответствии с идеями военных теоретиков Японской Императорской Армии.

2‑й батальон 28‑го пехотного полка, направленный на усиление 23‑й дивизии, считался отличным подразделением. Его офицеры и солдаты происходили с северного Хоккайдо и южного Сахалина — регионов, которые, как считалось, давали армии упорных и хладнокровных бойцов. В июне 1939 г. когда батальон получил приказ направляться к Номонгану, он находился в Маньчжурии уже около 16 месяцев. Командир батальона майор Кадзикава Томидзи был выпускником Военного училища и мастером кэндо (фехтования). Также он был закаленным ветераном, в 1932 г. командовавшим 9‑й ротой того же 2‑го батальона 28‑го пехотного полка в Северном Китае. Показателем степени напряженности боев в Китае является то, что из остальных офицеров батальона лишь четверо были выпускниками Военного Училища, шесть — выпускники краткосрочных школ для кандидатов в офицеры, а еще двенадцать были офицерами–резервистами, призванными на действительную службу [44] «Dai 7 shidan shoko koto bunkan shokuinhyo» [A list of officers and high ranking military officials of the 7th Division], 20 March 1939. В оригинале было засекречено. . Большинство нижних чинов были солдатами первого года службы, проходившими подготовку и изучавшими славные традиции батальона, бравшие начало со времен Русско — Японской Войны.

Через пять минут после полуночи 20 июня солдаты 2‑го батальона были разбужены в своих казармах в Цицикаре и получили срочный приказ на сосредоточение. Солдаты узнали, что будут служить силами прикрытия для бронетанковой тактической группы, направленной к Номонгану. Наутро они прибыли на железнодорожную станцию, где им пришлось ждать отправления поезда еще около двух часов. Путь к Аршану был проделан без происшествий, некоторым оживлением стало только принятие офицерами мер по защите от воздушных налетов. До Аршана батальон добрался до полудня следующего дня и присоединился к тактической группе генерал–лейтенанта Ясуока (64‑й пехотный полк, 3‑й и 4‑й танковые полки).

После получения информации об обстановке на фронте, все силы тактической группы под прикрытием темноты покинули Аршан в 2:20 23 июня. Хотя японская армия уже в некоторой степени была моторизована, значительной ее части по–прежнему приходилось пользоваться гужевым транспортом, полагаясь на вьючных животных для перевозки продовольствия, боеприпасов и буксировки артиллерийских орудий.

Сильные дожди в июне превратили дорогу на Хандагай в трясину, серьезно затруднив движение. Японский пехотинец нес на себе 65-фунтовый ранец, наполненный запасным бельем и обмундированием, пайками и инструментами. Кроме того, солдат нес 9,5-фунтовую винтовку, 60 обойм к ней, две ручных гранаты, флягу и противогаз [45] Это описание взято из книги A. Coox, The Anatomy of a Small War: The Soviet — Japanese Struggle for Changkufeng/Khasan, 1938, p. 142. . Пехотинцам, и так тяжело нагруженным, кроме того приходилось помогать вытаскивать из грязи увязающие автомобили и конские повозки.

Марш на 64 км под проливным дождем занял у 2‑го батальона 24 часа. На марше ни один человек не отстал, хотя солдатам не разрешили обедать, потому что не ожидалось, что марш займет так много времени. После жалоб от солдат, офицеры разрешили им поесть галет, но это только вызвало жажду, и солдаты пили воду при каждой остановке.

Несмотря на долгий и тяжелый марш по грязи под холодным дождем, боевой дух японских солдат был исключительно высок [46] «Senjo shinri chosa hokoku: Senjo shinri chosa ni motozuku shoken.» [Report of investigation of battlefield psychology: observation based on investigations of battlefield psychology], дата написания неизвестна, но точно написано в 1939 г. (hereafter cited as SC). В оригинале засекречено . Шагая по грязи, они были уверены, что быстро разобьют Красную Армию.