Рудольф Баландин - Маршал Шапошников. Военный советник вождя

Глава 5

МОЗГ АРМИИ

Война есть продолжение политики иными (именно насильственными) средствами.

Карл фон Клаузевиц

Кончилась мировая война, и мы снова на пороге грядущей войны, характер которой должен быть определен, дабы вести правильную к ней подготовку.

Б.М. Шапошников

ВОЕННАЯ КАРЬЕРА

В Гражданскую войну на видных командных постах часто находились штатские люди или младшие офицеры царской армии. О них много писали, их прославляли, они подписывали декреты, постановления, приказы.

Официальные историки, журналисты, писатели объясняли их необычайный взлет просто: выдающиеся таланты, полководцы-самородки. Некоторые из них проявили себя героями на полях сражений: Чапаев, Будённый, Щорс и многие другие.

В некоторых случаях головокружительную военную карьеру сделали политические деятели. Троцкий с апреля 1918 по июль 1923 года был наркомом по военным и морским делам и председателем Реввоенсовета республики, никогда не служив ни в армии, ни на флоте и не имея никакого военного образования. Его первым заместителем (и порой непосредственным начальником Шапошникова) был Эфраим Склянский, медик по профессии; в 1920 году ему было всего 28 лет. А многие донесения по военному ведомству адресовались в первую очередь ему (или Троцкому), и уж затем Каменеву или Шапошникову.

Вообще-то понять такую ситуацию можно. В действительности разрабатывали и проводили военные операции профессионалы «из бывших» (других тогда не было, и быть не могло). А за ними требовалось присматривать и контролировать их действия. Вот почему «над» Шапошниковым в служебной иерархии находился Склянс-кий, а «над» Каменевым — Троцкий.

В связи с этим особый интерес представляют карьера и судьба М.Н. Тухачевского, одного из наиболее прославленных до середины 1930-х годов красных командиров. Он был расстрелян как заговорщик и враг народа, а в хрущевское время поспешно реабилитирован. За последние 20 лет его имя чаще всего прославлялось, хотя высказывалось и противоположное мнение.

Нам надо постараться понять его личность и оценить деятельность прежде всего потому, что он почти во всем был антиподом Бориса Михайловича, оставаясь его младшим (на 11 лет) современником и коллегой. Несмотря на то что Шапошников, как мы знаем, закончил Академию Генерального штаба, долго служил, воевал на командных и штабных должностях, завершил Первую мировую полковником, в Красной Армии он оставался «в тени», на вторых ролях. Например, в советском Энциклопедическом словаре Гранат (1925—1926 гг.) восторженная статья посвящена Тухачевскому, более скромная — Склянскому, а о Шапошникове — ни слова.

Впору представить Тухачевского Моцартом военного искусства, а Шапошникова чем-то вроде бездарного службиста (типа Сальери). Именно Борис Михайлович был одним из наиболее жестких критиков стратегических просчетов «красного Бонапарта» (так порой называли Михаила Николаевича). Это стало одним из ключевых эпизодов в их отношениях и едва не стоило Шапошникову жизни.

В отличие от Бориса Михайловича Тухачевский с молодых лет мечтал стать генералом и шел к этой цели неуклонно, в то же время всегда дорожа своей жизнью (поэтому в Первую мировую, повоевав всего 13 месяцев, сдался в плен немцам). Он умел приноравливаться к различным людям и ситуациям. Возможно, такова была его установка: лови подходящие моменты для того, чтобы достичь своих целей; используй людей, играя на их слабостях.

Весной 1918 года по рекомендации давнего приятеля, а тогда члена ВЦИК Н.Н. Кулябко и секретаря ВЦИК А.С. Енукидзе, Тухачевский вступил в РКП(б). Работал он тогда в военном отделе ВЦИК. Чуть позже Тухачевский вошел в доверие к Троцкому. Это обстоятельство позволило ему в кратчайшие сроки сделать головокружительную карьеру. О некоторых шагах на этом пути убеди-

160

тельно написал публицист-исследователь Г.В. Смирнов. Он привел телеграмму, посланную Тухачевским Кулябко 8 июля 1918 года: «Тщательно подготовленная операция Первой армии закончилась блестяще. Чехословаки разбиты, и Сызрань взята с бою. Командарм 1-й Тухачевский».

«Из этой удивительной телеграммы следует, — продолжает Смирнов, — что, во-первых, Михаил Николаевич, прежде не командовавший даже ротой, не только легко справился с командованием армией, но и привел ее к победе через каких-нибудь двенадцать дней после вступления в командование. А во-вторых, что он первым, раньше всех других начал применять эпитет “блестящий” в оценке своей собственной деятельности!

Какое же было мое удивление, когда через некоторое время в энциклопедии “Гражданская война и военная интервенция в СССР» я прочитал: “В июне-июле 1918 года войска Восточного фронта вели оборонительные действия против мятежных чехословацких и белогвардейских войск. Попытка перехода в августовское наступление Восточного фронта не имела успеха”. Сызрань была взята Красной Армией лишь 3 октября 1918!”».

Оказывается, командующий Восточным фронтом М.А. Муравьев разработал план, по которому армия Тухачевского должна была нанести по Сызрани отвлекающий удар, а по Самаре — главный. В начале операции Сызрань действительно взяли на несколько дней, а затем Муравьев изменил советской власти, и вся операция захлебнулась.

Обстоятельно проанализировав восхождение Тухачевского на командные должности, Г.В. Смирнов пришел к выводу: «Стремление приукрасить события, представить себя в выгодном свете, пустить пыль в глаза было свойственно Михаилу Николаевичу не только в молодые годы. Оно сопровождало его на протяжении всей жизни и породило множество связанных с его именем легенд, вольно или невольно распространяемых, развиваемых и дополняемых многочисленными почитателями и биографами. Но стоит попытаться привести эти легенды в согласие с житейской логикой и здравым смыслом, и меркнет обаятельный образ блестящего военачальника, усиленно насаждаемый лукавыми или искренне заблуждающимися людьми».

Уже после отстранения Троцкого от власти Тухачевский попытался разрабатывать стратегические планы агрессивных действий против Польши в духе идей мировой революции. 28 марта 1927 года, находясь на посту начальника штаба РККА, он писал военному

161

атташе СССР в Германии Луневу о необходимости формировать красные вооруженные силы в треугольнике Киль—Бреслау—Штольп. По этому плану им следовало не только соединиться с наступающими войсками РККА в Польше, но в первый период также отвлекать внимание Польши к ее западной границе. «При известных условиях, возможно, будет даже необходимо открытое наступление красных немецких формирований на польскую границу со стороны коридора с целью вызвать общие политические осложнения в Западной Европе».