Рудольф Баландин - Маршал Шапошников. Военный советник вождя

Во всяком случае, техническими военными соображениями нельзя связывать планы внешней политики, ибо если война признает маневр, то такой же маневр лежит в природе самой политической борьбы».

План войны, представляемый на утверждение, должен был содержать в себе указание главных противников, главного театра войны, военную цель, предложения способов достижения поставленных политических и военных целей, т.е. применение стратегии измора или сокрушения, наступления или обороны, распределение сил и средств, установление срока их готовности к началу операций и план первых операций».

Ну а если согласиться с очевидным положением, что война есть продолжение политики, то из этого следует сделать вывод: «Знание современной войны, условий ее ведения, подготовки и известного масштаба времени для тех или иных военных операций должны составить необходимую школу для политического деятеля, в частности — для дипломата наших дней».

Анализируя опыт былых войн, Шапошников постоянно имеет в виду неизбежную будущую войну, старается предугадать ее характер и подготовить к ней не только военных руководителей, но и государственных деятелей. Во многом его работа оказалась провидческой.

Например, он подробно разобрал аспекты коалиционных военных действий, хотя, казалось бы, единственной в мире социалистической державе должны были противостоять страны капитала, и следовало бы уповать, как полагали многие теоретики, лишь на классовую солидарность трудящихся, на Интернационал. Однако Борис Михайлович имел на этот счет свое мнение. Его предвидение, как мы знаем, оправдалось: во Второй мировой войне участвовали армии союзников, а классовые противоречия отошли на

197

задний план, уступив первенство государственным, национальным интересам.

Вот фрагменты главы из книги «Мозг армии», посвященной коалиционной войне.

«К концу XIX столетия с развитием империализма в крупных государствах Европы война должна была потерять локальный характер, и будущее сулило возрождение коалиционных войн.

Нужно все же сказать, что коалиционный характер прошедшей мировой войны отнюдь не знаменует собой окончательно исчезновение локальных войн. Действительно, еще не отгремели пушки двух капиталистических коалиций, огромных по размерам, выставленных ими для вооруженной борьбы сил и средств, как мы снова столкнулись с локальными войнами.

Коалиционная война, как особый ее вид, затронута философом войны Клаузевицем, лично ее наблюдавшим в своей практической военной деятельности.

“Никогда не бывает, — говорит он, — чтобы государство, выступающее в интересах другого, отнеслось бы к ним столь же серьезно, как к своим собственным”. О

Для того чтобы правильно подойти к разрешению вопроса управления коалиционной войной в наши дни, мы должны остановить внимание на основных принципах, на которых только и может покоиться коалиция.

Политическое единение членов коалиции является залогом ее крепости и силы. При отсутствии противоречий в политике или в случае, когда эти разногласия между союзниками регулируются взаимными уступками, можно рассчитывать и на их единение в военном усилии.

Политическое единство дает возможность: установить общие политические цели, которые союзники намерены достичь войной, организовать политическое управление войной и определить условия заключения мира.

Одновременно с политическим единением в коалиционной войне должно быть налицо и военное единство всех членов коалиции. Оно заключается в использовании всех вооруженных сил и средств для достижения общих целей войны и в организации военного управления войной.

Наконец, в наши дни особое значение для ведения войны приобретает и экономическое единение членов коалиции, помогающих друг другу в экономической жизни, дающее возможность более

198

слабым в этом отношении союзникам выдерживать тяжесть экономической борьбы, сопровождающей ныне войну.

Эти три основные единства дают то подлинное единение для коалиции, которое ей необходимо для ведения победоносной войны и в отсутствие которого в прежние времена заключалась ее слабость, подмеченная военными теоретиками прошлого и настоящего столетия.

Мы не раз повторяли, что “политика проникает во всё дело войны”, а потому понятно, что единение коалиции должно начинаться именно с ее политического единства. <>

Ход империалистической войны, в особенности на одном фронте, показал с очевидностью, что конкретизация общего плана действий должна идти дальше, нежели это было в действительности. Необходимо стремиться к направлению главных усилий коалиции к достижению одной общей цели, но вместе с тем нужно самым тщательным образом взвешивать все особенности (политические, экономические и военные) каждого из членов коалиции, ошибки в этом поведут лишь к краху. Мы не будем говорить о политическом перенапряжении Австро-Венгрии, укажем лишь на срок окончания сосредоточения русских армий на германском фронте, принятый русским генеральным штабом по настоянию французов, по существу, форсированный для русских армий и приведший, в конечном счете, к разгрому под Танненбергом. О

Военное единение среди участников Тройственного союза покоилось на договоренности их генеральных штабов или, как любят говорить немцы, шло от случая к случаю. Путь, конечно, малонадежный.

Вопросы, которые подлежали совместному обсуждению начальников генеральных штабов обоих срединных держав, касались определения главного противника, установления главного театра военных действий, числа сосредотачиваемых по театрам войск, способа действий и вопросов связи союзных командований. О

Вопрос единого военного управления остался неразрешенным до конца войны и был настолько больным, что в своих воспоминаниях начальник австро-венгерского генерального штаба Конрад уделяет ему особое внимание. Конрад находит, что его разрешение могло последовать через создание союзного совета (коллегии) из германских и австрийских генералов, которые могли бы совместно обсуждать план операций, их подготовку и выполнение в общих чертах. <> Основные мысли Клаузевица о ведении коалиционной войны справедливы и для наших дней. О согласовании стратегии коали-

199

ции можно говорить лишь тогда, когда достигнуто политическое единство между ее членами и преодолены самостоятельные линии поведения генеральных штабов как представителей верховных командований различных армий союзников. Единство действий коалиций должно быть достигнуто прежде всего на политическом поле , и верховное командование войной мыслится не иначе как в лице коллективного межсоюзнического органа с политическим составом , а не исключительно военным. Одни “мозги армий” союзников, хотя бы и согласованные в своей деятельности, окажутся не в состоянии разрешить сложную проблему управления современной коалиционной войной.