Эрнест Черный - «Шпионы» рождаются на Лубянке

У нас рождается мысль, а не прикрывают ли Моисеевым настоящих шпионов? Где и на каком уровне тогда формируется это прикрытие?

Неужели в ФСБ совсем нет объективных профессионалов, способных разобраться в делах следствия? Для чьей безопасности нужна эта фальсификация?

Если фальшивка существует, то, похоже, в ней заинтересованы весьма высокие чиновники. То ли от страха за совершенную ошибку, то ли еще хуже, но человека любым способом хотят убрать. И убирают. Руками «независимого» суда.

Это свидетельствует о том, что мы стоим в шаге от нового террора. Не питайте иллюзий, господин Президент, что Вам удастся в последний момент остановиться или свернуть в сторону.

Вы неоднократно говорили, что суд у нас независим, что прокуратура независима и подчинены только законам. Мы полагаем, что для такой уверенности у Вас нет оснований. Известные обществу факты говорят об обратном.

В таком случае высшая власть в стране и Вы как гарант Конституции и законности не имеете права быть безучастными. Вы просто обязаны вмешаться.

Сложившаяся ситуация такова, что Президент страны должен разорвать порочную цепь бесчинств спецслужб в отношении граждан и остановить колесо шпиономании, ибо похоже, что Вас совершенно сознательно пытаются втянуть в грязные дела (повязать преступлением или кровью). Если сделать по этому пути еще несколько шагов, то обратной дороги уже не будет.

Сегодня нагромождение лжи в деле Моисеева зашло столь далеко, что для защиты «чести» мундира причастные к делу люди не остановятся ни перед чем. Мы просим Вас, господин Президент, остановить произвол.

Приложение:

1. «Секретный» доклад Моисеева («поличное»).

2. Перечень отклоненных ходатайств защиты.

Русский ПЕН-центр:

Андрей Битов

Аркадий Ваксберг

Анатолий Приставкин

Феликс Светов

Александр Ткаченко

Академик РАН В. Л. Гинзбург

Академик РАН Ю. А. Рыжов

Член-корреспондент РАН А. В. Яблоков

Фонд защиты гласности А. К. Симонов

Московская Хельсинкская группа Л. М. Алексеева

Есть необходимость сказать несколько слов о «доказательствах», включенных в приговор. Это в первую очередь документы, которые Моисеев якобы передал Южной Корее. Доказательств передачи нет. В 80-ти зафиксированных ФСБ встречах Моисеева с южнокорейским дипломатом ни разу не была отмечена передача или получение им каких-либо материалов. То, что Моисееву вменяют передачу «Соглашения об охране перелетных птиц», «Соглашения о поездках граждан», «Соглашения о сотрудничестве между Центрпотребсоюзом КНДР и Союзом потребительской кооперации СССР», «Соглашения о научном сотрудничестве между Академиями наук КНДР и СССР»,— просто смешно…

Но это не все. Моисеева обвинили даже в том, что он передал Южной Корее информацию о составе сотрудников посольства КНДР в Москве, хотя справочник с такой информацией регулярно издает и рассылает МИД всем дипломатическим представительствам!

Оценка списка «разглашенных» документов свидетельствует, что настоящих доказательств у обвинения не имелось. В противном случае достаточно было бы и одного документа. Можно добавить и то, что ряд документов, вменяемых Моисееву как переданных и секретных, были засекречены задним числом уже во время следствия, что должно быть расценено как подлог. Не говоря о том, что доказать передачу хоть каких-нибудь документов, следствие ФСБ не смогло.

В приговоре широко используются такие понятия, как «служебная тайна» и «конфиденциальная информация». Закон «О государственной тайне» оперирует только понятиями «секретно», «совершенно секретно» и «особой важности». Лишь документы под такими грифами охраняются названным законом. Поэтому понятия «служебная тайна» и «конфиденциальные документы», которые судья Комарова широко использовала для обвинения Моисеева, не имеют юридического смысла и не должны приниматься во внимание. Выходит, что Комарова не только судит, но и активно занимается опасным для граждан нормотворчеством.

Как и в первом приговоре (1999 г.), Моисеева обвиняют в получении гонораров за шпионскую деятельность. Найденные при обыске дома одной пачкой 4647 долларов США и 1100 на работе оказались разложенными в семь конвертов, адресованных Моисееву с маркировкой посольства Южной Кореи. Деньги конфискованы как «нажитые преступным путем», а конверты приложены к приговору в качестве «доказательства» шпионской деятельности.

Ладно уж разгласил про перелетных птиц! Согласимся с этой глупостью. Но нельзя же собственных граждан считать круглыми идиотами, как это делает ФСБ и судья Комарова! Неужели судья Комарова столь наивна, что сама верит, будто шпионы получают деньги в маркированных конвертах? Если не верит, то почему не исключила хотя бы это «доказательство»? Почему, наконец, злосчастный доклад Моисеева, прочитанный им на открытом семинаре и еще в 1999 г. возвращенный следствием семье, снова оказался в числе доказательств его шпионской деятельности и тоже приложен к приговору?

Сегодня есть достаточно оснований, чтобы утверждать, что тот фарс, который был разыгран в Мосгорсуде, никакого отношения к правосудию не имеет. Благодаря такому «правосудию» невиновный человек четыре с половиной года провел тюрьме. Как говорится, два в одном: «шпион» и личный враг сотрудника ФСБ в одной камере.

Одно во всей этой истории вселяет некоторый оптимизм: отдельные судьи, сумевшие сохранить гражданскую совесть, уклонились от вынесения приговора, не основанного на доказательствах. Этот пока пассивный, редкий и слабый протест оставляет надежду.

В 1999 г. в Институте США и Канады РАН готовил диссертацию по вопросам ядерного разоружения американский исследователь из Принстонского университета Джошуа Хэндлер, известный эколог и активист антиядерного движения, автор десятков опубликованных работ в этой области. Он привез с собой только что рассекреченные в США космические снимки советских ядерных баз, сделанные в 70-е годы американскими спутниками-шпионами. Его доклады, прочитанные на семинарах в августе 1999 г. в Москве, вызвали большой интерес даже среди генералов.

Через месяц без предъявления обвинения и без возбуждения уголовного дела, якобы в рамках дела Сутягина, в квартире Дж. Хэндлера в течение пяти часов производился обыск. Были изъяты компьютер, дискеты, все рукописи и печатные материалы, включая старые газеты и журналы.

Изъятие материалов было непрофессиональным. Те, кто производил обыск, явно не желали, чтобы они попали в суд. Так, например, не была произведена опись содержащихся на компьютере файлов, дискеты не просматривались, а описывались… по цвету наклеек! Вопреки закону, понятыми на обыске были сотрудники ведомства.