Array Коллектив авторов - Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 3

Следствие по выявлению политической деятельности ТКП должно было вестись аппаратами СО, а практическую вредительскую работу разрабатывать аппаратами ЭКУ. Все следствие должно было вестись под непосредственным руководством Полномочных представителей ОГПУ и под их личной ответственностью.

2 сентября 1930 г. Политбюро ЦК принимает решение опубликовать в газетах 3 сентября в разделе «хроника» следующее сообщение: ОГПУ арестованы: Н.Д. Кондратьев, В.Д. Громан, П.А. Садырин, А.В. Чаянов, Л.Н. Юровский, Н.Н. Суханов (Гиммер), Н.П. Макаров, Л.К Рамзин, В.А. Базаров и другие как участники и руководители контрреволюционных организаций, поставивших целью свержение советской власти и восстановление власти помещиков и капиталистов.

Арестованные признали свою руководящую роль в этих контрреволюционных организациях и свою связь с вредительскими организациями специалистов, в том числе и с шахтинцами [359] Там же. Д. 394. .

Н.Д. Кондратьев

Сталин почти всегда лично контролировал ход следствия по всем крупным процессным делам. Каким путем он направлял следствие по делам Промпартии и Трудовой крестьянской партии, видно из его письма Менжинскому с пометой «Только лично».

«Тов. Менжинский! Письмо от 2/Х и материалы получил. Показания Рамзина очень интересны. По-моему, самое интересное в его показаниях — это вопрос об интервенции вообще и особенно вопрос о сроке интервенции. Выходит, что предполагали интервенцию 1930 г., но отложили на 1931 или даже на 1932 г. Это очень вероятно и важно. Это тем более важно, что исходит от первоисточника, т. е. от группы Рябушинского, Гукасова, Денисова, Нобеля, представляющей самую сильную социально-экономическую группу из всех существующих в СССР и эмиграции группировок, самую сильную как в смысле капитала, так и в смысле связей с французским и английским правительством. Может показаться, что ТКП (трудовая крестьянская партия) или Промпартия, или “партия” Милюкова представляют главную силу. Но это не верно. Главная сила — группа Рябушинского — Денисова — Нобеля и т. п., т. е. “Торгпром”, ТКП, “Промпартия”, “партия” Милюкова — мальчики на побегушках у “Торгпрома”. Тем более интересны сведения о сроке интервенции, исходящие от “Торгпрома”. А вопрос об интервенции вообще, о сроке интервенции в особенности, представляет, как известно, для нас первостепенный интерес.

Отсюда мои предложения:

а) Сделать одним из самых важных узловых пунктов новых (будущих) показаний верхушки ТКП, “Промпартии” и, особенно, Рамзина вопрос об интервенции и сроке интервенции: 1) почему отложили интервенцию в 1930 г.; 2) не потому ли, что Польша еще не готова? 3) может быть, потому, что Румыния не готова? 4) может быть, потому, что лимитрофы еще не сомкнулись с Польшей? 5) почему отложили интервенцию на 1931 г.? 6) почему “могут” отложить на 1932 г.? 7) и т. д. и т. п.;

Допрос Л.К. Рамзина

б) Привлечь к делу Ларичева и других членов “ЦК промпартии” и допросить их строжайше о том же, дав им прочесть показания Рамзина;

в) Строжайше допросить Громана, который по показанию Рамзина заявил как-то в “Объединенном центре”, что “интервенция отложена на 1932 г.”;

г) Провести сквозь строй г. г. Кондратьева, Юровского, Чаянова и т. д., хитро увиливающих от “тенденции к интервенции”, но являющихся (бесспорно!) интервенционистами, и строжайше допросить их о сроках (Кондратьев, Юровский и Чаянов должны знать об этом так же, как знает об этом Милюков, к которому они ездили на “беседу”).

Если показания Рамзина получат подтверждение и конкретизацию в показаниях других обвиняемых (Громан, Ларичев, Кондратьев и К° и т. д.), то это будет серьезным успехом ОГПУ, так как полученный таким образом материал мы сделаем в той или иной форме достоянием секций КИ и рабочих всех стран, проведем широчайшую кампанию против интервенционистов и добьемся того, что парализуем, подорвем попытки к интервенции на ближайшие 1–2 года, что для нас немаловажно.

Понятно?

Привет! И. Сталин».

Таким образом, Сталин этими процессами преследовал решение еще одной, совершенно на первый взгляд неочевидной задачи — подрыва попыток интервенции против СССР на ближайшие-й год-два.

Председатель ОГПУ В.Р. Менжинский исполнил просьбу вождя. 22 ноября 1930 г. он направил Сталину протокол допроса Л.Н. Юровского от 21 ноября по вопросам интервенции.

В нем Юровский признался, что «еще до установления блока между ТКП и Промпартией последняя принимала участие в переговорах, имевших целью подготовку интервенции, прчем в тот период, т. е. до 1927 г. Промпартия вела эти переговоры через Торгпром, который имел непосредственные связи с французским правительством. По сообщению А.В. Чаянова такие сношения со стороны Промпартии велись Пальчинским, а затем — Рамзиным и Чарновским.

Организация коалиции интервентов и их вооруженных сил осуществлялась Францией, которой заключены соответствующие военные договоры с Польшей и Румынией. Согласно им этих договоров, Франция должна снабжать Польшу и Румынию военным оборудованием, предоставить им во время войны необходимый высший командный состав и обеспечить возможность реализации военных займов. Материальные и финансовые средства, предоставляемые Францией Польше и Румынии, должны носить характер не субсидии, а кредитов. Польша и Румыния должны быть вознаграждены за свои затраты территориальными приобретениями за счет СССР (как указано мною в показаниях от 20/XI с. г.). Франция же должна получить следующие выгоды:

1. Более выгодное урегулирование дореволюционной задолженности бывш. России, чем то, на которое она могла бы рассчитывать при всех других условиях.

2. Заключение выгодного для Франции торгового договора с будущим Русским Правительством.

3. Концессии, объекты которых могли быть значительно расширены благодаря крупному строительству, которое проведено в СССР до интервенции.

4. Возврат французским гражданам их прежней собственности на территории СССР, и 5. Политическая гегемония в Европе должна укрепиться благодаря тому влиянию на будущее правительство России, которое обеспечивается руководящей ролью Франции в свержении советской власти.

В качестве поводов к войне должны быть использованы: ссылки на агитацию Коминтерна как в европейских, так и в колониальных странах, утверждения, что Коминтерн предоставляет собою орган советского правительства, торгово-политические мероприятия советской власти, например ссылки на Демпинг. В качестве непосредственного повода предполагалось использовать какие-либо спровоцированные пограничные с Польшей или Румынией столкновения или какие-либо другие специально созданные внешние осложнения.