Валери Уилсон - Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом

Посреди этого круговорота событий с фотографиями, работой, детьми и неистовством прессы небольшое, но уважаемое издательство «Кэрролл и Граф» (Carroll & Graf) предложило Джо контракт на написание книги. Он согласился, обрадовавшись возможности рассказать историю про Нигер и Ирак и написать о своей дипломатической карьере, о войне и мире в Африке и на Ближнем Востоке. Наш сосед порекомендовал свою родственницу Одри Вулф в качестве литературного агента для Джо, и она сразу же высказалась относительно того, что при том публичном внимании, которое привлекла утечка данных обо мне, Джо может претендовать на гораздо более внушительный гонорар, нежели десять тысяч долларов, относительно которых уже была достигнута неформальная договоренность с издательством «Кэрролл и Граф», в случае если он даст разрешение устроить издательский аукцион. Джо отклонил ее предложение, поскольку не хотел нарушать свое джентльменское соглашение с издателем Филипом Тернером.

Как ему вообще это свойственно, Джо сразу же с головой окунулся в свой новый проект. В свободное от поездок и интервью время он каждое утро вставал в 4.30 и, прежде чем уйти на работу, несколько часов сидел, склонившись над компьютерной клавиатурой. Когда мы поехали навестить моих родителей в Пенсильвании на День благодарения, он захватил с собой ноутбук и продолжил писать, оторвавшись разве что на ужин с индейкой. Неудивительно, что его дисциплинированность была вознаграждена, и рукопись была передана издателю спустя четыре месяца. Все это время мы жили в одном доме, но в параллельных мирах. Я была занята на работе, разбиралась с детьми и пыталась свыкнуться со своим новым, открытым статусом в ЦРУ. Джо писал свою книгу, отвечая на постоянные просьбы средств массовой информации относительно интервью, а также путешествуя по стране с выступлениями перед студентами и представителями самых разных общественных организаций. Иногда казалось, что мы общаемся друг с другом только посредством цветных наклеек на холодильнике или текстовых сообщений по мобильному телефону. Когда книга Джо была в целом закончена, график его поездок стал еще более насыщенным, и я часто чувствовала себя как работающая мать-одиночка, чья жизнь пошла по неправильной колее.

Когда в 1998 году я вышла замуж за Джо, я с радостью взяла его фамилию. Не то чтобы это было актом в духе постфеминизма и возврата к традициям, а просто я практически рассудила, что Уилсон звучит и пишется гораздо легче. Больше мне не придется во время телефонных разговоров по буквам произносить свою фамилию: «П-Л-Е-Й-М». Хотя, конечно, порой мне было грустно. В тот год я несколько раз пыталась исследовать наше генеалогическое древо, поскольку мы с братом выросли, не зная вообще ничего о родственниках по линии отца. Мой отец понятия не имел, жив ли кто-то из его семьи, и при этом проявлял полное отсутствие интереса к попыткам найти кого-либо из родственников, если я или брат спрашивали его об этом. Я выяснила, что во всей стране единственные два человека носили фамилию Плейм: мой отец и мой брат.

Мой прадед Сэмюэл Пламевоцкий эмигрировал в Чикаго в 1892 году, покинув еврейскую деревушку на Украине. Семейное предание гласит, что он был раввином и уехал вместе со своим старшим сыном, чтобы спасти того от призыва в царскую армию, а также спастись от частых и жестоких погромов. Результатом моих периодических походов в пыльный зал микрофильмов Национального архива в Вашингтоне и в архив городского совета Чикаго стали найденные мной два весьма ценных документа. Первый, датированный 1892 годом и, очевидно, возникший вскоре после приезда Сэмюэла на американский берег, — заявление Сэмюэла о принятии американского гражданства. Вместо подписи — крестик. На втором документе — о предоставлении ему американского гражданства спустя десять лет, в 1902 году, — в строке «подпись» уже старательно выведено: «Сэмюэл Плейм». Его сын, мой дедушка Сэмюэл Плейм-младший, прибыл в Чикаго со всей остальной семьей в 1894 году. В 1917 году он познакомился и вскоре по любви женился на моей бабушке. К несчастью для них обоих, моя бабушка была совсем не еврейкой, а происходила из суровой семьи американских первопоселенцев, находившейся в родстве с Эндрю Джэксоном, [36] Эндрю Джэксон (1767–1845) — седьмой президент Соединенных Штатов (1829–1837). и семья Плеймов сразу же объявила шиву — траур по Сэмюэлу, шокированная тем, что сын раввина осмелился жениться на шиксе, и навсегда от него отвернулась. Их единственный ребенок, мой отец Сэмюэл Плейм III, родился в 1920 году и не знал никого из родственников по отцовской линии. Моим религиозным воспитанием и образованием занималась исключительно моя мать, которая была протестанткой. Это белое пятно в прошлом моей семьи в итоге и вызвало мой интерес к генеалогии по линии отца.

Осенним днем 2003 года, когда имя Плейм разносилось по всем радиоволнам и газетам, как казалось уже в миллионный раз, моего брата неожиданно застал довольно странный звонок. «Ваш отец Сэмюэл Плейм?» — спросил его господин, который представился Леоном Коулменом. «Ну да», — с некоторой опаской ответил мой брат. «Значит, полагаю, мы с вами троюродные братья!» — воскликнул Леон. Как выяснилось, Леон жил всего в нескольких милях от моего брата в Портленде, штат Орегон. У него был богатый запас семейных историй, и он мог помочь нам воссоздать наше семейное древо. Благодаря счастливому вмешательству Леона в нашу жизнь следующей весной мы праздновали еврейскую Пасху, собравшись на седер со своими заново обретенными родственниками. Пока мы читали пасхальную агаду, повествующую о тяжких испытаниях еврейского народа и его неистощимом оптимизме, и пока я по кусочку пробовала традиционные мацу и марор, я размышляла о том, что все происходящее — очень положительное, хотя и труднопредставимое следствие того, что фамилия Плейм стала всеобщим достоянием.

31 декабря 2003 года генеральный прокурор Джон Эшкрофт отказался от своего участия в расследовании дела об утечке информации. Официальные причины не были названы, но его заместитель Джеймс Коми сказал следующее: «Генеральный прокурор после внимательного рассмотрения всех аспектов данного дела полагает, что его отказ является наиболее обоснованным решением, учитывая все имеющиеся на данный момент расследования подтвержденные обстоятельства и факты». Это было несколько запоздалым, но все-таки желанным подарком к Рождеству. Эшкрофт, несомненно, успел поразмыслить о своих тесных финансовых и личных связях с Карлом Роувом, которого уже тогда считали ключевой фигурой в разглашении моего имени, и принял мудрое решение. Несколько лет спустя мы узнали в пересказе одного нашего знакомого, что Эшкрофт был «обеспокоен» и даже «потерял сон» по причине действий администрации президента. В 2006 году Джо посетил национальный праздник в Марокко и во время торжеств на какой-то момент остался один. С противоположной стороны зала, где проходил прием, его тут же заметил один господин и устремился к нему навстречу, протягивая руку. Темноволосый господин представился как «ведущий член евангелического движения в Вашингтоне», и Джо уже было внутренне подготовился к ожидаемой проповеди. Вместо этого представившийся господин, пожимая его руку, тихим и задушевным голосом сказал: «Вы должны знать, что нас много, тех, кто поддерживает вас». Когда Джо спросил о причинах, тот господин продолжил: «Потому что мы верим в истину, и мы знаем, что это правительство солгало». Возможно, теми же соображениями руководствовался и Эшкрофт. В любом случае самоотвод Эшкрофта подтолкнул Министерство юстиции к следующему шагу, который сильно обеспокоил Белый дом. Коми обратился с поручением к федеральному прокурору штата Иллинойс Патрику Фицджеральду возглавить расследование. Как отзывался сам Коми о Фицджеральде: «Для тех из вас, кто его не знает, могу сказать, что он абсолютный профессионал. Я выбрал господина Фицджеральда, моего друга и бывшего коллегу, основываясь на его безупречной репутации человека кристальной честности и беспристрастности. На протяжении всей своей карьеры прокурора он всегда оставался вне политики. Он обладает обширным опытом работы в сфере национальной безопасности и разведки, а также в области секретных расследований и, в частности, расследований по обвинениям в неправомерных действиях правительства». Коми был прав: честность Фицджеральда и его стойкая решимость добраться до истоков любой утечки информации не даст покоя Белому дому. Джо и я слышали только положительные отзывы о Фицджеральде, причем из разных источников, и мы с воодушевлением ожидали, что судебная система будет работать так, как она должна это делать.