Валери Уилсон - Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом

На следующий день я получила предварительный ответ за подписью начальника службы безопасности о том, что его подчиненные «определят степень угрозы». Он сообщил, что ЦРУ уведомило Управление полиции Вашингтона о моих опасениях и сделало запрос о дополнительном патрулировании в районе моего проживания. К моему приятному удивлению, я вскоре стала замечать патрульную машину новейшей модели, появлявшуюся время от времени вблизи нашего дома, и поняла, что эти ребята делают все возможное. Письмо заканчивалось обещанием завершить оценку ситуации в течение тридцати дней — о результатах я «буду уведомлена».

Спустя почти два месяца, в самом начале вашингтонского жаркого лета, мне позвонили, и секретарша бодро прочирикала, что уведомление от директора службы собственной безопасности ждет меня в их офисе. Я поспешила к ним и, прочитав первые несколько строк уведомления, вернулась к себе как будто в тумане. Руководство ЦРУ приняло решение отклонить мою просьбу о предоставлении охраны. С точки зрения начальника службы безопасности, месяц наблюдений по принципу «увидел — доложил» — то есть частое, но бессистемное патрулирование нашего квартала — выявил отсутствие «специфической или иной обоснованной угрозы вам или вашей семье». В уведомлении меня похвалили за хорошее знание основ обеспечения собственной безопасности и рекомендовали обращаться за помощью, если ситуация изменится. Когда я рассказала об этом моему непосредственному начальнику Джиму, который оказывал мне всяческую поддержку на протяжении последних нескольких месяцев, он посмотрел на меня с недоверием. Джим славится сдержанными оценками, вот и на этот раз он только пробурчал: «Могу представить, как ты разочарована их решением».

Сказать, что ответ ЦРУ «разочаровал» меня, значит ничего не сказать об ужасном ощущении, что меня предали. После ХХХХХХХХХ верной службы я ожидала, что Управление будет твердо придерживаться взятого на себя обязательства защищать «семью», ведь это всегда составляло предмет особой гордости ЦРУ. Я подумала о ХХХХХХХХХХХХ других потенциальных мишенях — Тенете, Эшкрофте, Роуве. У всех была круглосуточная охрана дома и сопровождение до места службы. Ни им, ни их семьям не приходилось беспокоиться о непрошеных и нежелательных посетителях. Угрозы высокопоставленным официальным лицам США всегда составляют неприятную часть их общественной службы, тем более во время военных действий, но они всегда находятся под надежной охраной. Конечно, я была отнюдь не высокопоставленным чиновником, но в силу сложившихся особых обстоятельств я стала легкоуязвимой. В общем, я оказалась брошенной на произвол судьбы. Я пришла домой, обучила нашу няню Моник основам обнаружения слежки, купила ей сотовый телефон с кнопкой немедленного вызова службы 911, наказала ей никогда не выпускать детей из виду и наконец позвонила Джо, чтобы рассказать ему о случившемся, стараясь не поддаваться охватившему меня чувству горечи и обиды.

Спустя четырнадцать месяцев после того, как президент Буш приземлился на борту авианосца «Авраам Линкольн», чтобы выступить перед военными, приветствовавшими его под гигантским транспарантом «Миссия выполнена», натянутым над капитанским мостиком, американские солдаты по-прежнему задерживали для допроса иракских ученых, подозреваемых в работах по созданию ОМУ. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Неотвратимая угроза ОМУ, которая послужила ключевой отправной точкой этой войны, пока не находила подтверждения, а между тем оккупация Ирака требовала дальнейшего увеличения контингента войск США. С начала войны было убито около тысячи американских солдат и десятки тысяч иракцев. Мысли о цене этой войны с точки зрения пролитой крови, финансов и нашей международной репутации постепенно распространялись в массовом сознании. В апреле разразился и потряс каждого американца ужасный скандал с фотографиями иракских пленных, подвергавшихся бесчеловечному обращению в тюрьме «Абу-Грейб». Когда телеканал Си-би-эс сообщил об этой истории, а вслед за тем появилась статья-расследование Сеймура Херша в журнале «Нью-Йоркер», Америка была возмущена. Это стало большим потрясением для всех. Во что превратилась наша страна? Однако все это не помешало президенту Бушу в июле, во время своего выступления в Оук-Риджской национальной лаборатории перед аудиторией, состоявшей из его приверженцев, вещать: «Три года назад правитель Ирака был заклятым врагом Америки, он предоставлял убежище террористам, использовал оружие массового уничтожения и превратил свою страну в тюрьму для народа. Саддам Хусейн был не просто диктатором — доказано, что он был убийцей, который отказался отчитываться за оружие массового уничтожения. Все ответственные страны осознавали эту угрозу и знали, что так не может продолжаться вечно… И хотя мы не обнаружили запасов оружия массового уничтожения, наше вторжение в Ирак было оправданно. Мы устранили заклятого врага Америки, у которого были возможности для производства оружия массового уничтожения и который мог поделиться этими возможностями с террористами, стремящимися завладеть таким оружием. В мировой обстановке, которая сложилась после 11 сентября, это стало риском, который мы не могли себе позволить». Все выглядело так, будто параллельно идут две войны: одну с гордостью прославляла администрация, совсем другую народ видел по телевидению — и эта последняя шла далеко не так, как было обещано.

Я просматривала последние удручающие донесения от резидентов, когда в дверь кабинета постучали и один из моих коллег попросил разрешения войти. Я была рада отвлечься, но, как только он сел за стол, я поняла, что предстоит не обычная беседа за чашечкой кофе. Его круглое лицо покраснело, а в глазах за стеклами очков стояли слезы. Я работала с ним на протяжении двух последних лет, мы пережили много стрессовых ситуаций, но я никогда не видела его в таком расстройстве. Прежде чем заговорить, он с тревогой оглянулся на закрытую дверь. «Они исказили мои свидетельские показания», — сказал он тихим, напряженным голосом. Я не могла взять в толк, о чем он говорит. «Это я рекомендовал Джо для поездки, разве ты не помнишь? Я так и сказал на заседании Комитета, но они не включили это в отчет».

От его слов у меня зазвенело в ушах. За несколько дней до этого, 7 июля, Джо вернулся домой совершенно разъяренный, с копией доклада разведывательного сообщества США «Оценка предвоенной разведки по Ираку», подготовленного Комитетом по разведке Сената США и обнародованного на следующий день. Джо швырнул на кухонный стол толстенную пачку бумаги с текстом доклада и пошел наверх переодеться. Выглядел он при этом крайне воинственно. Я схватила доклад и сразу же, не выходя из кухни, стала читать. Он представлял собой беспорядочную кучу данных, но тут я добралась до предложения: «План по отправке бывшего посла в Нигер был предложен женой бывшего посла, сотрудницей ЦРУ». Это было первым «заключением» в разделе «Особые мнения», составленном сенаторами от Республиканской партии Патом Робертсом, председателем Комитета, Кристофером Бондом и Оррином Хатчем. Еще более странным было то, что, оказывается, «Комитет выявил, что, по мнению большинства аналитиков, отчет бывшего посла скорее подтверждает, нежели опровергает достоверность предполагаемой урановой сделки между Нигером и Ираком». Я не верила своим глазам. Как это может быть? Что за аналитики, которые считали, что отчет Джо скорее подтверждает достоверность? Почему? Что происходит? Я чувствовала себя Алисой, провалившейся в кроличью нору: то, что раньше было белым, неожиданно стало черным.